падающего коня, это его уже не спасло. Встать ему, конечно, не дали, налетевшие со всех сторон орки почти мгновенно искололи его рогатинами, с точно такими же воплями, словно снимались в самурайском боевике. Помощь от других кавалеристов опоздала. Как бы ты ни был крут, в подобной схватке отрываться от товарищей равно смерти.

В следующую секунду мудрость данной сентенции встала уже перед моими глазами, поскольку до нас как раз добежала пехота противника, а я опять оказался на острие атаки. Все что успел, это немного уйти назад и добить коня покойного бугаины. Он показался мне самым лучшим инженерным заграждением для данной ситуации. Что собственно было очень прозорливо, ибо рядом с ним как раз в это время завалили вместе с лошадью еще одного кавалериста из «завязших». Другие, точнее те из них, кого мы не прикончили, пробили наш строй насквозь и временно перестали представлять собой проблему. Сейчас нужно было удержать удар пехоты.

Оборотной стороной спринта у людей оказалась некоторая потеря строя и управляемости, так что хороший шанс выжить у нас был. Если конечно резерв нас вовремя поддержит.

Тем не менее, сравнительно с конниками противостоять пехотинцам было проще. Первый оказавшийся против меня боец, к примеру был абсолютно не готов, что я приму его удар копьем не на щит, а на меч, с одновременным встречным выпадом. Раненый заорал и шарахнулся назад бросив своё копье, потеряв на руке несколько пальцев. Копье второго скользнуло по коже бригантины, и я обратным горизонтальным ударом отрубил ему кисть руки, на возврате отработанно скользнув кончиком лезвия по открытому горлу. Из горла плеснуло кровью, и умирающий человек завалился назад.

Дальше опять пошла полная каша. Какое-то мельтешение копий, мечей, топоров, щитов, вопли, выпученные глаза, брызги крови, какой-то хрен на лошади, похоже командир пехотинцев, обломавший мне всю малину с удобной позицией и оставивший без щита, в котором застряла его секира… В общем, мне только и осталось, что озвереть, взяв во вторую руку малхус. Пускай даже остатки разума и подсказывали наиболее успешное касательно выживания поведение – не отрываться от подчиненных, пускай и медленно, но продолжающих отступать. Они, к слову сказать того конника и прибили, всадив ему рогатину в бочину. Рыцарь свалился, так и не выпустив рукояти топора с насаженным на него щитом, и пропал с глаз долой.

Хаос и беспорядочная мясорубка продолжались. Вероятно, только поэтому я и выжил. Отморозок с двумя мечами и в отличных доспехах, рубящий и колющий всех подряд, видимо изрядно действовал на нервы воинов противника, так что избыточная активность в моем направлении закончилась довольно быстро. Заключительную часть боя на врагов кидался уже я сам.

Как выяснилось по итогам сражения, замысел герцога состоял в том, чтобы смять фланг нашего войска ударом поддержанной пехотой кавалерии, далее, как я понимаю, планировался охват с ударом во фланг и тыл связанному боем «челу» и преследование обратившегося в бегство противника. Ничего сверхъестественного, но весьма неприятно и с неплохими шансами на успех.

Нам тем не менее тоже удалось противника удивить. Хитрый Бруни спрятал резерв в удобной лощине за нашими спинами, по которой, кстати, помощь нам и подоспела, и вывел его как раз за спинами приводивших себя в порядок после прорыва нашего строя герцогских «жандармов», с удовольствием рассматривавших как пустившие им немало крови орки тонут в море набежавшей пехоты.

Герцог, складывалось такое ощущение, был моим земляком. Этаким перерождением если не Эпаминонда, то Фридриха Великого в новом мире и теле. Оставалось надеяться, что без унаследования порочных наклонностей. Пускай, если быть точным, привычки первого до нас летописцы не довели, известно было разве что только то, что в Греции при его жизни это дело было весьма модно.

То что с нами проделал герцог Гатланд, Фридрих дер Гроссе называл «косая атака». Разве что атаковали островитяне не уступом. Ошибки он при этом сделал две: не принял в расчет резерва орков и слишком ослабил свой центр и фланг, сосредоточив слишком много сил в колонне наносящей главный удар. Последнее было результатом либо недооценки нашей боеспособности, либо он ставил все на смятый в кратчайшее время фланг. Наиболее вероятно второе.

В общем, когда эти три сотни орочьего резерва полезли из лощины, в пятидесяти метрах от них обнаружились строившиеся для удара в спину Бьерну кавалеристы. Аперитивчик для А’Рагга получился неплох, пускай даже большинство всадников разбежалось, ибо удержать их было некому. Потом эти три сотни обрушились на смешавшуюся пехоту.

Этим исход сражения, собственно, и был решен. Бегство кавалерии не прошло незамеченным, оказаться между молотом и наковальней в такой ситуации никому не хотелось и люди попытались выйти из под удара. Успех Бьерна и Торвальда ещё более закрепил ситуацию.

Пускай люди в большинстве своем отходили в относительном порядке, обратить противника в безудержное бегство сумел только Торвальд, но при преследовании их все равно хорошо пощипали. Разве что в лесу Бруни их преследовать прекратил, решив что крови на сегодня нам достаточно.

Я, подобрав чью-то рогатину, заключительную часть сражения провел в качестве обычного копейщика. Фехтовать копьем без щита было весьма удобно, спасибо старому Сигурду, а риск при этом как таковой отсутствовал, люди отступали, несли потери, и на контратаки у них не было ни времени, ни стимулов. Я даже не добивал вывалившихся из строя раненых, соседи кончали их практически сразу же.

Тем не менее, сражение далось нам весьма тяжело, так что когда за спиной загудели трубы, людей оставили в покое с большим облегчением. Разве что я без особого энтузиазма проводил их несколькими огненными всплесками из перчатки, спровоцировать контратаку мне особо не улыбалось. Пускай противник с равным успехом мог броситься бежать, игра в лотерею не привлекла. Островитяне всё таки продемонстрировали весьма приличную выучку и боевой дух, а безысходность и барана может заставить на волка броситься. Появившийся рядом со мной под конец боя один из колдунов это прочувствовал на себе, когда его чуть не прикончили броском копья.

Короче говоря, теперь нам нужно было идти грабить трупы, пока самое вкусное всякие мародеры не растащили.

По итогам сражения потери у меня были чувствительны. Помимо воинов, Эрик потерял старшего ученика, зарубленного кавалеристами. Младший, как впрочем, и сам Эрик, были ранены.

***

Остатки людского войска покинули остров к следующему утру. Первая часть плана удалась, осталось только взять замок.

Тем не менее мы не торопились. «На костях» мы простояли трое суток. Герцог показал себя сильным и храбрым противником, как, впрочем,