к слову сказать, не хотят ли его оппозиционеры нас поссорить? Не надо ли уже блюсти интересы нашей могучей кучки и среди подчиненных, раскидывая сеточку и там? Рано! Я думал, что придется озаботиться этим позднее. Самое плохое, что любые мои резкие действия относительно данного наглеца ухудшают наше с Торвальдом положение. И спустить наезд ни в коем случае нельзя. Надо найти решение. То, что он обиделся за вождя тоже возможно, но очень маловероятно.

– Хорошо! – Я шагнул вперед и хлопнул друга по плечу, не обращая внимания на мужика, нагло бормотавшего что-то о том, что некоторые юноши, ушибленные властью, уж больно любят отсидеться за чужими спинами. – Действительно не время. Я разберусь с ним позже, дружище.

И перевел взгляд на наглеца.

– Убедил, свой сапог я запихаю в твою жопу глубоким вечером. После штурма. А чтобы ты не мог спрятаться за то, что я решил отсидеться за чужими спинами, схожу в бой вместе с вашим предводителем.

Сраное ополчение! Как я мечтаю о регулярной армии с ее дисциплиной! Придется теперь в бой идти, меня, если что, трусом в лицо завуалировано обозвали. Четверо бодигардов, сопровождающие меня для солидности, смерили мужика взглядами, очень далекими от благодарности.

***

В общем-то, ни я, ни Торвальд особо не рисковали, даже когда лезли на стены. Камнеметы изрядно изгрызли верх стен и башни замка, лучников, готовых засыпать стрелами любое шевеление, у нас было достаточно, а в первом эшелоне вообще бежали люди из хашара, которым, кстати, помимо оружия в руки пообещали половинную долю в добыче. В общем-то без этого можно было и обойтись, и так бы в бой пошли, куда бы делись, но нам нужно было привязать островитян к себе, закрыв им путь назад.

Бруни предпочитал отмалчиваться, но мотал на ус любые умные мысли, от кого бы они ни исходили. До данного решения, он впрочем, додумался самостоятельно. Такие власовские привычки на данном этапе развития общества простят не всякому благородному, что же говорить о подлом люде. Конечно, подобная привязка не панацея, но чтобы с нее соскочить, людишкам нужно будет очень постараться, чего я в свою очередь постараюсь не допустить. На кой, в конце концов мне тогда тратить время на своих потенциальных шпионов?

Бруни, между прочим, ошибся. Защитники на башнях, увы, были, пускай дымок и огонь под ногами им боеспособности не прибавил. А ту, что еще оставалась, принял на себя хашар. У Торвальда всё же хватило мозгов меня послушать и не лезть по лестнице впереди всех. Хотя, если обращать внимание только на орков, он действительно взошел на башню одним из первых. То, что хашармены к тому времени добивали там последних защитников, в саге можно опустить.

Зверство и беспощадность, с которыми люди добивали раненых, меня, кстати, весьма царапнули. Один из защитников назвал по имени своего убийцу и просил пощадить, но все равно был изрублен как освежеванная туша на бойне, продолжая дергаться и хрипеть, пока я его не заколол ударом в горло. Я откровенно пожалел мужика, его палач и не умел рубить и был видимо, слишком слабосилен, чтобы рубить тело в доспехах. Еще один приказчик или другой какой интеллигент в круглых очках. Впрочем, лицо я запомнил, такие люди будут мне нужны. К сожалению.

Когда штурмовые группы взошли на стены, судьба замка была решена, у защитников осталось слишком мало людей для контратаки, поэтому они вполне резонно и вовремя стянули всех уцелевших в донжон, дав сигнал к отступлению и бросив остальные башни. Если, конечно, бег не начался, не дожидаясь сигнала.

Тем не менее, покойный властелин острова несомненно знал, кого оставить на хозяйстве, и даже неважно, кто это был – жена или кастелян из опытных ветеранов. В принципе, возможно, что нам на данном этапе удалось бы ворваться в главную башню замка на плечах отступающих защитников, так как атаковали мы с трех сторон одновременно, однако использование хашара в первом эшелоне имело свои минусы, и данный случай был одним из них.

Через пять минут после того как двери в донжон захлопнулись, во дворе и на стенах стало очень неуютно, стрел люди уже не жалели. Нужно было быстрей озаботиться его штурмом, развивая успех.

Последнему мешал только гарнизон левой угловой башни замка. Которая впрочем, долго не продержалась. Хаддов колдун вскрыл выходящую на стену дверь,после чего застоявшаяся толпа орков ворвалась внутрь. Впрочем, то, что внутрь ворвались именно орки, а не люди, возможно и спасло большинству находящихся в башне жизнь. Внутри, как, оказалось, находился замковый лазарет. Боеспособные воины защищали раненых как львы, но сделать ничего не смогли. Однако резни по непонятным причинам не случилось.

Я подобному милосердию, конечно же, был невероятно удивлен, пока Хадд не разъяснил причины. Как, оказалось, остановили резню женщины из обслуги лазарета, взявшие оружие и закрывшие собой раненых вместе с мужчинами. Такие жесты у нас мог оценить если не каждый, то большинство воинов, что каким-то чудом настроило орков на благодушный лад. В итоге людям невероятно повезло, и им просто предложили сложить оружие.

Дальше я вместе с Торвальдом занимался совершенно не брутальными вещами, а всего лишь подготовкой штурма донжона, что под дождиком из стрел было довольно неприятной задачей. Павезы и выданные людям большие ростовые щиты хашар побросал, прежде чем лезть по лестницам, для примера. Конечно, можно было их заставить идти вперед и так, но сие было весьма нерационально. Как бы то ни было, я не забыл, что в каждой могиле лежит вселенная и вообще, не любитель я лишней крови. Кстати товарищи мои тоже, при всех своих недостатках воспитания и образования.

Замысел не отличался особой глубиной и изощренностью. Хашар, пущенный по двору, выбивает двери самодельным тараном из куска бревна, колдуны орков (один из которых я со своей перчаткой) вышибают двери на стены при помощи своего искусства, и в них врывается всё тот же хашар, принимая на себя основную долю потерь. Орки и там и там должны были идти во втором эшелоне, развивая успех. Пускать людей грабить донжон в одиночестве было бы очень глупо.

Оставшихся незадействованными в штурме людей отправили тушить пожары, пока весь замок не выгорел, и собирать раненых, чему везунчики были дико рады.Пожарные – куда меньше. Стрелами по ним лупили на общих основаниях. Штурмовики же были весьма и весьма грустны, совершенно не проявляя никакого боевого духа. Пауза весьма угнетающе сказалась касательно агрессивности. Пришлось им