В колледже Сидни отличалась в психологии и биологии. Особенно ее интересовали тайны, касавшиеся человеческих переживаний. Почему в разных ситуациях мы ведем себя так, а не иначе, и можно ли предсказать наше поведение? Влияют ли гены на способность к состраданию и нравственность?

Она была зачарована развитием человека, его эмбриологией. Каким образом клетки в утробе матери знают, куда им надо двигаться и как размножаться, чтобы в результате получился плод? Она с интересом читала о загадочных результатах некоторых экспериментов. Например, о том, что у больных, получавших «пустые» таблетки под видом противораковых препаратов, выпадали волосы. Как можно было их назвать — не плацебо, а «ноцебо»? Почему у младенца отрастает оторванный палец, а у взрослого человека — нет? Почему люди ощущают прилив счастья уже только от предвосхищения приятного события и почему часто умирают от сердечной недостаточности после смерти супруга, с которым было прожито много лет?

Джоанна Уитмен являла собой загадку, и Сидни испытывала нешуточное клиническое любопытство. Она чувствовала, что с больной происходит что-то очень серьезное, но не могла понять, что именно. Врачи продолжали держаться версии бронхита, и это естественно, врачи всегда склонны идти в своих суждениях по проторенной дорожке. В больницах часто проявляется такая групповая ментальность, и это очень опасно. Надо расширить круг возможных диагнозов, но сначала надо сказать, что это за диагнозы. У Джоанны нарастала тахикардия, но в легких по-прежнему было чисто. Что же происходит?

И вот теперь, в четыре часа утра, Сидни, кажется, стало ясно, что именно. Стоя у окна, она набрала пейджер диспетчера, а потом номер дежурного, младшего резидента доктора Тома Оттобрини.

— Доктор Оттобрини, это доктор Сидни Саксена. Миссис Уитмен надо сделать КТ легких и ангиографическое КТ. Это надо было сделать вчера, — едва сдерживая дыхание от волнения, произнесла Сидни с упором на последнее слово.

Младший резидент, кажется, не успел толком проснуться.

— Джоанне Уитмен? Это той, что с бронхитом?

— Нет, не с бронхитом, а с тромбоэмболией ветвей легочной артерии. Наше счастье, что пока мелких.

— Доктор Саксена, вы — хирург?

Сидни не обратила внимания на едкую реплику.

— Разбудите лечащего врача. Делайте что должны, и притом сейчас же. Еще раз повторяю, наше счастье, что эта бедная женщина до сих пор жива.

— Ну, не знаю. — В голосе разбуженного среди ночи резидента послышалось подозрение, что он оказался объектом неуместной шутки. Резиденты не любят звонить лечащим врачам — зачем создавать впечатление, что ты, дипломированный специалист, не можешь сам разобраться в ситуации? Они все боятся беспокоить старших коллег вопросами тривиальными или, хуже того, безграмотными.

— Слушай, Том, Уитмен балансирует над пропастью. Кто лечащий врач, Бобби Митчелл? Позвони ему и сошлись на меня. Мы с ним вместе учились в МГГ.

— Хорошо, доктор Саксена, спасибо за звонок. — Резидент положил трубку. В голосе его звучало такое облегчение, словно он освободился от навязчивых услуг телефонного коммивояжера.

Теперь Сидни разволновалась по-настоящему. Она наскоро приняла душ, торопливо причесалась, натянула брюки, блузку, белый халат и выбежала из дома. Она забыла, что идет дождь, не взяла зонтик и насквозь промокла, пока добежала до машины.

Через двадцать минут, еще не высохнув, она уже была на четвертом этаже больницы. Там было настоящее сонное царство. Почти все больные спали. Сестры сидели на постах, заполняя документацию и одним глазом поглядывая на мониторы. Младший резидент ходил по отделению, исправляя назначения.

Саксена подошла к одной из сестер.

— Джоанна Уитмен? — Сестра порылась в историях болезни. — Палата четыреста двенадцать.

— Спасибо, — поблагодарила Саксена. — Вы не позвоните доктору Оттобрини? Попросите его подняться.

— Хорошо, — девушка прищурилась, чтобы прочитать имя на бирке, — доктор… Саксена?

Фамилия явно ей ничего не говорила.

Сидни направилась в палату. Джоанна спала, трудно дыша. Сидни взглянула на карту. Частота пульса за последние несколько часов заметно увеличилась.

Она вышла в коридор, где едва не столкнулась с Оттобрини, стройным молодым врачом с припухшими глазами, в которых застыл колючий, раздраженный взгляд. Сидни взглянула на Оттобрини, уловила его раздражение и смерила испепеляющим взглядом. На какой бы стороне границы, разделяющей хирургов и терапевтов, она ни находилась, она была штатным врачом, а он — всего лишь резидентом.

— Послушайте, доктор Саксена, я позвонил старшему резиденту, и он сказал, что не стоит из-за этого пустяка беспокоить доктора Митчелла. Он просил подождать…

Оттобрини не успел договорить, как к ним подошел лысеющий врач с вислыми плечами. Оттобрини явно не ждал его прихода.

— Билл?

— Том… — Старший резидент повернулся к Сидни: — А вы, должно быть, назойливый доктор, Саксена. — Он произнес эти слова шутливым тоном, без тени раздражения, на губах его играла приветливая улыбка. Он снова обратился к Оттобрини: — Назначьте спиральную КТ миссис Уитмен.

Красные глаза младшего резидента изумленно округлились.

— Выполняйте.

Оттобрини ушел в палату и принялся писать в карте назначение.

Старший резидент во все глаза смотрел на Сидни.

— Я так и не смог заснуть после его звонка. — Он протянул Сидни руку: — Билл Макманус.

— Сидни Саксена.

— Я почему-то думал, что вы выше ростом, с крючковатым носом и бородавкой на щеке.

— Подождите пару лет, и она появится, — рассмеялась Сидни, вдруг вспомнив, что сегодня у нее тридцать пятый день рождения.

— Думаю, что вы правы с диагнозом, потому что мы так и не смогли прийти ни к чему определенному.

Сидни восхитилась поведением старшего резидента. Немногие врачи так легко поступаются своими амбициями, даже если речь идет о жизни и смерти больного. Он смущенно посмотрел на Сидни и снова протянул ей руку. Она без колебаний ее пожала.

— Спасибо. Мы сообщим о результатах исследования, — сказал он. Она кивнула, и они разошлись по коридору в разные стороны.

В полдень Сидни по пейджеру попросили позвонить на четвертый этаж.

— Макманус, — ответил мужской голос. Ее подозрения подтвердились, сообщил он. У Джоанны Уитмен тромбоэмболия легочной артерии, и сейчас ей проводится непрерывное введение гепарина. Мелкие эмболы поражали веточки легочной артерии, затрудняли дыхание и создавали впечатление легочной инфекции. Описав результаты исследований и анализов, Билл Макманус сделал короткую паузу и назначил Сидни свидание. Она едва не потеряла дар речи, но быстро взяла себя в руки. Как всегда, она отказала, воспользовавшись самой удачной своей отговоркой: она уже занята. Правда, не сказала, что занята больницей. Тем не менее порадовалась, что и в свои тридцать пять все еще «пользуется спросом».