сильно тебя ненавидит?

— Легко. Я не смогла увидеть, кто собирался предать Ала. Он потерял своего всадника. В ту ночь он потерял все. И он винит меня.

— Это не твоя вина.

— Знаю, но… — Она вздохнула.

— Это не твоя вина. — Я поцеловал ее снова, и на этом все. Гвоздь в мой гроб. Ирен начинала становиться чем-то большим, чем просто инструментом для успокоения зверя.

Она также начинала становиться для меня всем.

— 12~

Следующие несколько недель пролетели незаметно. Я становился все более и более довольным своей жизнью. Я начинал чувствовать себя прежним собой.

Айзек выбрал один из звукозаписывающих лейблов. На этот раз он не стал работать с Фрэнком. Тот был гребаным подлецом, хорошо владел языком, но с очень короткими руками, когда дело касалось денег.

Поэтому Айзек выбрал бутик звукозаписывающего лейбла, который относился к нам как к королям. На запись «Никогда не дыши» ушел целый уик-энд.

Для музыкального клипа они выбрали блондинку и использовали заклинание, чтобы преобразить ее волосы и присыпать веснушками. Она совсем не была похожа на девушку из моих снов, даже когда ее карие глаза стали зелеными.

Другой Драконианец сыграл роль, предназначенную для дракона, но чем меньше они знали, тем лучше.

Получилось здорово. Это было весело. Даже несмотря на то, что дыра в моем животе разрывалась каждый раз, когда мы делали очередной дубль. Я не хотел этого чувствовать. Скоро снова вернется тьма. Я был уверен в этом.

Мы закончили в воскресенье. Теперь нам просто оставалось дождаться выхода сингла.

Я снова улизнул и провел день с Ирен. Я быстро забыл о дыре, в которую меня погрузили выходные. Присутствие Ирен исцелило меня. Я забыл о рыжей, о снах и о том, что чувствовал.

Может быть, Ирен было достаточно…

На следующей неделе наши сеансы стали длиннее, но из-за этого больше людей начали замечать.

Мастер Лонгвей спросил ее, когда дело дошло до меня, произошли ли какие-то изменения, с тех пор как она видела меня так много раз. Она была обеспокоена. Она нуждалась во мне так же сильно, как я нуждался в ней.

Она протянула мне косяк. Секс, который у меня был с Ирен, был подобен наркотику, но косяк каким-то образом его закреплял. Как будто она знала, что моей тьме нужно все, что она предлагает.

— Что ты предлагаешь? Что ты собираешься ему сказать? — Я должен был знать.

— Не знаю. Я не могу лгать, Блейк. И я понятия не имею, что он хочет, чтобы я ему сказала.

— Ты рассказала ему о моих запутанных снах?

— Поверь мне, я воспользовалась этим сразу же. В конце концов, это должно прекратиться.

— Нет! — Я был непреклонен.

Она улыбнулась.

— Я имела в виду использовать сон в качестве причины. Сны обычно прекращаются, и причины тоже.

— Я что-нибудь придумаю.

— Блейк, у тебя и так слишком много забот.

— Мне это нужно, Ирен. Ты мне нужна.

Ее щеки стали темно-розовыми. Я не мог поверить, что она все еще краснела от моих комплиментов. Она была так прекрасна. Она нежно поцеловала меня и снова взяла у меня косяк.

— Тебе нужно уйти. Я встречаюсь со Стефани в полдень.

Я посмотрел на ее часы. Оставалось пять минут до встречи.

— Хорошо. — Я поцеловал ее один раз и выскользнул из постели. Я влез в джинсы и натянул рубашку. — Завтра в это же время?

— Не завтра, Блейк. Это становится опасным. Нам нужно быть осторожными.

— Тогда когда? — потребовал я.

— Через два дня, хорошо?

Я фыркнул.

— Мы должны быть осторожны, — взмолилась она.

— Ладно, как скажешь. — Я развернулся и ушел.

— Не будь таким, — крикнула она мне вслед, но я не замедлился. Я понятия не имел, как, черт возьми, я продержусь два дня.

Уходя, я чуть не сбил Стефани с пути.

— Извини, — сказала она.

— Все в порядке. Она в ужасном настроении. Просто предупреждаю, — пробормотал я.

— Хорошо. — Ее голос звучал по-настоящему растерянно. Я понял. До сих пор я, наверное, никогда не говорил с ней ни слова.

Я не оглядывался назад. Просто перекинул рюкзак через плечо и зашагал обратно в свою комнату.

***

Я открыл дверь и замер. Люциан стоял в ванной.

Он выглядел прекрасно, пока не начал ходить. Он прихрамывал. Как это было возможно? Он был принцем Тита. Ласточкокрылый мог бы исцелить его.

— Я вернулся, — сказал он.

Я кивнул и нахмурился.

— Тебя интересует хромота? — Он улыбнулся. — Тебя и всех остальных.

— Почему? — Это было все, что я смог выдавить.

— Я исцелился обычным способом. Никаких приложений в виде Ласточкокрылых, Блейк.

— Зачем ты сделал это с собой? — Я был расстроен. Не только на себя за то, что заставил его пройти через это, но и на него тоже. Его можно было бы легко исцелить. Это было не так просто для нас, драконов. Прикосновение Ласточкокрылых не могло исцелять драконов. Только людей. И вот он отказывался от этого. Почему? Чтобы заставить меня почувствовать себя еще дерьмовее.

— Чтобы вспомнить, как это было, что я чувствовал. Каждый раз, когда я поворачивался, эта боль. Это мое топливо.

— Топливо для чего? — взревел я.

— Чтобы в следующий раз сделать лучше, Блейк.

Я фыркнул.

— Ты с ума сошел?

— Я дал тебе обещание, Блейк. И я собираюсь сдержать его. Мне не нужно, чтобы ты понимал, почему я поступаю так, как поступаю. Но ты мне как брат. Я найду способ заявить на тебя права.

Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и открыл их.

— Нам было по тринадцать лет. Я не ожидаю, что ты сдержишь это обещание.

— Я человек слова. Только подумай, каким королем бы я был, если бы не смог сдержать своего слова.

— Ты напрасно тратишь время.

Люциан усмехнулся. Это заставляло меня чувствовать себя маленьким. Как будто я не видел общей картины того, почему он должен заявить на меня права.

— Если я не заявлю на тебя права, тогда я должен убить тебя, Блейк. Не думаю, что смогу с этим жить. Так вот почему я решил лечиться нормально. Мне нужна боль. Она подталкивает меня к тому, чтобы делать лучше.

Я понял, о чем он говорил. Никто никогда не наберется храбрости встретиться со мной лицом к лицу, если я изменюсь. Никто, кроме него.

Это был мой гребаный мир.

Я с трудом сглотнул и ушел.

***

В течение следующих нескольких дней все рухнуло. Невозможность увидеть Ирен сказалась на мне отрицательно.

Мастер Лонгвей своими постоянными вопросами приносил больше вреда, чем пользы. Моя семья поняла, что