– Ничего особенного. Просто давнишняя любовь.

От сочувствия брату у Сида защемило сердце.

– Она оправится, парень. Вот увидишь.

Шейми кивнул, но чувствовалось, слова брата его не убедили.

– Мою грустную историю ты знаешь. Теперь расскажи свою.

Сид рассказал ему все. В первый раз он рассказал Шейми об Индии Селвин Джонс. Потом о путешествии в Африку, о встрече с Мэгги и относительно спокойной жизни на ее ферме. Сид признался, что дорожил этим спокойствием, пока несколько дней назад встреча с Индией не разнесла его спокойствие вдребезги. Вскоре произошла другая встреча – с ее мужем.

– В газете пишут, что он добивается твоего возвращения в Лондон и суда по обвинению в убийстве Джеммы Дин.

– Он намерен меня повесить. Уверен, что это так.

– Почему?

– Потому что я для него угроза.

– Его браку?

– Его миллионам.

– К счастью, он не единственный, кто будет принимать решение. Будет суд. Будет судья, присяжные. Они поймут, что никакого дела нет, и выпустят тебя. Обязаны выпустить.

– Ты не знаешь Литтона. Это преступник такого уровня, что в сравнении с ним я выгляжу жалким любителем. Он пропихнет нужный ему приговор. Подкупит судью или запугает.

Отчаяние, временно отступившее от радости встречи с братом, нахлынуло снова.

– Конченый я человек, Шейми.

– Не смей так говорить… – начал Шейми.

Его слова были заглушены сердитыми голосами, донесшимися все из того же коридора.

– Вы обязаны ждать здесь! – утверждал мужской голос, в котором Сид узнал голос надзирателя. – По закону Найроби, к заключенному допускают только по одному посетителю.

– Прочь с дороги, Джордж! Я целых два дня тащилась сюда по жаре. Ферму свою оставила под присмотром пьяного дурака. Женщины у меня на полях отказываются работать. И пока я здесь торчу, семьсот акров кофейной плантации того и гляди сгинут. И все потому, что этот чертов Хейс Садлер арестовал моего управляющего. Так что возьми свой закон и подотри себе задницу. Пропусти меня к нему!

Этот голос Сид тоже узнал.

– Привет, Мэггс, – сказал он, когда она появилась в поле зрения. – Как вижу, ты сумела подвинуть Джорджа.

– Напыщенный болван! – прорычала Мэгги. – Можно подумать, у него тут содержится Джек-потрошитель… Постой! А это кто? Парень здорово похож на тебя!

Шейми встал.

– Познакомься с моим младшим братом Шеймусом Финнеганом. Шейми, и ты познакомься. Это миссис Маргарет Карр. Я работал на ее ферме.

– Как твоего братца сюда занесло? – поинтересовалась Мэгги.

– Это долгая история, мэм, – ответил Шейми.

– Ладно, потом расскажешь. Сейчас поговорим о более важном. – Мэгги тяжело плюхнулась на освободившийся стул. – Я побывала у этого проныры Тома Мида. Заставила его рассказать, что затевается. Тебя здесь продержат еще три дня, а потом поездом отправят в Момбасу. Там погрузят на почтовое судно – и в Лондон. Прямиком в Уандсворт.

Услышав знакомое название, Сид закрыл глаза. Само это слово вызывало у него глубочайшую тошноту.

– Сид! Сид! Ты меня слушаешь? Слушай внимательно. Нам нужно что-то придумать. За тем я и пришла. План разработать. Давай кумекать.

– Какой план? – открыв глаза, спросил Сид.

– Твоего побега, – шепотом ответила Мэгги.

– Я не собираюсь бежать. Пусть везут в Лондон. Меня это уже не волнует. Мне не для чего жить.

– Перестань молоть чепуху! Даже думать так не смей! Тебе нужно выбраться отсюда. Сбежать. На Цейлон. Или в Китай. Туда, где Литтон вовек тебя не найдет.

– Как, Мэгги? Как?

– Придумаем. Это тебе не Ньюгейт. Не тюрьма, а шаткий курятник. Отсюда бежали, и не раз. И ты сбежишь.

Сид покачал головой. Его вновь захлестнуло отчаяние. Он утратил волю к сражению.

– Не скисай, Чарли. Миссис Карр права. Нужно попытаться, – сказал Шейми.

– Чарли? – переспросила Мэгги, и ее глаза округлились.

– Это настоящее имя моего брата. Так его назвали наши родители, – пояснил Шейми.

– Чарли, – повторила Мэгги, привалившись к спинке стула. – Так я и знала, – помолчав, заявила она. – Я сразу поняла, едва только ее увидела.

– Что ты знала? – спросил Сид.

– Ты когда свалил из Лондона?

– В девятисотом. А что?

– По времени все сходится. Ей почти шесть лет. На свет появилась раньше срока, но такое не редкость. У женщин от страха или от падения часто случаются преждевременные роды.

– Мэгги, ты о чем говоришь?

– Хотела я тебе, Сид, кое-что сказать. Очень хотела. Еще когда миссис Литтон впервые приехала к нам на ферму. Но потом решила не встревать не в свое дело. Да и кто бы меня упрекнул? С тобой о подобных вещах говорить ой как непросто. Не позволяешь никому совать нос в твою жизнь. Даже для твоего же блага.

– Мэгги…

– Неужели ты сам не заметил? Это же ясно как божий день. Форма лица. Глаза. Улыбка. Ты такой возможности не допускал?

– Какой возможности? Что я должен был заметить?

Мэгги подалась вперед, почти касаясь решетки.

– Подумай об этом, Сид. Хорошенько подумай. Индия Литтон назвала свою дочь Шарлоттой. Слышишь? Шарлоттой.

– Ну и что?

Мэгги выпучила глаза:

– А вот Фредерикой почему-то не назвала. С чего бы это?

Сиду хватило нескольких секунд. Он встал, подошел к двери и вцепился в решетку.

– Мэгги, неужели ты думаешь…

– Еще как думаю.

– Может, мне кто-то скажет, о чем речь? – спросил совершенно ошеломленный Шейми.

Сид посмотрел на брата. Недавнее отчаяние исчезло. Его глаза светились. Там было все: боль, удивление, радость.

– Шейми, у меня есть дочь. Ее зовут Шарлотта. 

В «Норфолк» Шейми вернулся к полудню, едва дотащившись до отеля. Все эти дни ему было не до отдыха. Он толкал свое уставшее тело за пределы выносливости, думая только о спасении Уиллы. И теперь вместо честно заработанного отдыха на него обрушилась беда совсем иного свойства. Старший брат, которого Шейми любил и не надеялся увидеть снова, вдруг оказался в местной тюрьме, брошенный туда по обвинению в убийстве.

Шейми поднялся в номер и прилег, думая, что полежит полчасика, а затем встанет и отправится навестить Уиллу. Вместо этого он крепко уснул и проснулся лишь наутро, в восемь часов.

– Твою мать! – простонал Шейми и открыл глаза.