показался хорошим человеком, не зря же твоя сестра, Рома, в него влюбилась. А ведь ты сам говорил, что она — донельзя правильная девушка.

Валенов тоже вздохнул. Тяжело.

— Надеюсь, он выберется из всех передряг, — произнес Валенов. — Ладно, друзья, идем в дом, хватит с нас приключений.

Зашли в дом, умылись, уселись за стол. Хозяин накормил всех ухой, подал чай с печеньем, рассказал о жизни в поселке. Ребята, в свою очередь, вкратце поведали ему о своих приключениях. Хозяин дома даже опешил — почти месяц провести в осенней тайге! Столько приключений! Да еще с бандитами связались и выжили — точно железные туристы! И тут же рассказал, что каждый день из поселка ходит автобус до ближайшего города, в котором есть аэропорт, и прямо сегодня группа еще может на него успеть.

За всех ответила Юля:

— Ребята, тут такие места красивые, я очень хочу с вами еще один день провести вместе. Вы для меня семьей стали, — девушка заплакала от нахлынувших чувств. Кира, под впечатлением от Юлиных слов, не удержалась, обняла Волка.

— Согласна! Я бы тоже провела здесь еще один вечер!

Тут уже все хором закричали, что согласны с Юлей.

— Роман Александрович, — сказал Могильников, — соблюдаем субординацию, решающее слово за вами.

Валенов задумался и спросил у хозяина дома:

— У кого в поселке можно остановиться, отдохнуть, а завтра уже отправимся в дорогу? Мы заплатим, или поможем чем по хозяйству.

— Удивительные вы люди, — восхитился мужик, — месяц блуждали по тайге, и домой не торопитесь… Водочки? — предложил он Могильникову, тот отказался, сказал, что завязал.

От слов Могильникова все замолчали и уставились на него, как на гостя с «того света».

— Что?.. — удивился Уюкович.

— Бросьте, какие деньги! — разбил тишину хозяин дома. — У меня есть место. И кровати две и диваны, а кто-нибудь и в спальных мешках на пол может лечь. Кого-нибудь можно в бане поселить. Разберемся! С вас — наколоть дрова, натаскать воды с реки, а больше и не надо ничего. Отдыхайте, вечерком мясо на мангале пожарим, баню истопим. Можете на наш холм забраться, оттуда замечательный вид на реку открывается, — улыбнулся мужичок.

Дальше день развивался по традиционному сценарию… В бане Тощий умудрился сесть на печку, благо она еще не раскалилась. Мишка только слегка жжение почувствовал, а уж визгу-то было! К мясу он хотел добавить грибов — успел насобирать возле поселка и убеждал всех, что на этот раз они точно нормальные. Для подтверждения своей правоты продемонстрировал их хозяину дома, тот засмеялся:

— Моя корова недавно такие поела, так всю ночь в сарае мычала и танцевала. Хохоту — то было!. Это же галлюциногенные.

Эдкевич нарек Мишку наркобароном. Тощий вздохнул и пригорюнился, но грустить долго ему не дали. Рядом же была Лея, а значит, любые горести ему были теперь нипочем. Кира и Юля не отходили друг от друга и договорились обязательно встретиться после возвращения домой — сдружились они.

Могильников и Дарьян разговаривали с хозяином дома, перенимали опыт охоты и рыбалки. Олег Уюкович постоянно с ним спорил, а Дарьян с интересом слушал обоих.

Эдкевич после бани поднялся на холм, вскоре к нему присоединилась Элина. Роман увидел их и решил тоже подняться на вершину. Через некоторое время к ним присоединились и остальные.

Туристы сидели, молчали и просто наслаждались закатом, оранжевыми бликами на озере, панорамой гор. Сидели до тех пор, пока не погасли последние лучи солнца, и не померкла полоска заката над горизонтом. Это было самое настоящее тихое счастье. Словно ангел в тот момент пролетел над холмом.

Спустились вниз уже в темноте. Долго сидели у костра, Эдкевич играл на гитаре, спел простенькую, но душевную песню, которую сочинял для этого момента весь день. Песню о группе туристов, друзьях и настоящем счастье. Было в ней и о горести и разлуке… Растрогала песня абсолютно всех.

Кстати, если вы, дорогие читатели, переживаете за Бегемотова, то прекратите это делать сейчас же! Он ведь обещал Сталину, что суда над ним никто не дождется. И пока на утро туристы собирались в дорогу к дому, он вместе с Оленькой Петроградской ехал по дороге к горизонту на машине, угнанной Маргаритой Драбадан у полковника Сталина ранее. Номера, кстати, предусмотрительно поменяли.

Ну, а если, упаси Бог, вас беспокоит судьба Николая Куппоне, то сообщаю, что он получил по заслугам.

Вскоре…

Утро. Родной город. Серость. Сырость. Снег с дождем.

Туристы вышли из здания аэропорта. Они вернулись домой. Стоят и смотрят на проезжающие машины, на спешащих по своим делам людей. Обычная, повседневная городская жизнь. Рутина. С неба падают редкие снежинки. Холодно, но никто из них не обращает внимания на погоду. Они грустят. Перед глазами у каждого мелькали кадры пережитого приключения. Казалось, им совершенно не хочется возвращаться в свою прежнюю жизнь. Дарьян, кстати, не курил. Он купил в аэропорту никотиновую жвачку и боролся с желанием закурить сигаретку. Могильников пил воду.

Каждый из туристов, похоже, нашел свой кусочек счастья. Кто-то встретил любовь. Кто-то — осуществил мечту. Жизнь в тайге оказалась сложной, но — настоящей, свободной. Но именно ли так тернист путь в погоне за счастьем?

Девушки плакали. Элина подошла к Роману, крепко обняла его и сказала спасибо за то, что подарил ей лучшее приключений в жизни. Романа Александровича обняла каждая из девчонок. Мужчины крепко пожали руку. А Могильников его еще и обнял, шепнув на ухо: «Благодаря тебе мой сын теперь не сирота…», при этом даже он прослезился.

Роман настолько растрогался, что не смог сам сдержать слез от радости. А, может, их и не стоило сдерживать?.. Ведь он ещё и осуществил свою заветную мечту.

Вскоре подъехал микроавтобус, туристы взялись за рюкзаки, загрузились, сели. Водителя не видно. Только понятно, что он — довольно пожилой гражданин.

Вдруг в дверях сработал замок, на первое сиденье прыгнула курица, мужичок за рулем повернулся в салон — Петр Ильич Чайковский собственной персоной! Все визжат и требуют открыть двери. Старик хмыкает, говорит:

— Пирожки с яйками будете? — после чего давит на газ, микроавтобус разворачивается через две сплошные, провоцируя несколько аварий (никто не пострадал!) и уносится вдаль…

Где-то на Сонной пустоши…

Тем же утром сонную пустошь, где у дерева Лоа Лакроа ждал свою любимую, окутал густой туман. Любой путник, который проходил бы мимо, мог увидеть, как казалось бы, засохшее дерево вдруг начало цвести. То самое дерево, возле которого Лоа Лакроа впервые признался в любви своей любимой еще при жизни. А там, вдали, путник бы увидел, как