между сановниками церкви и «благородными» города, которые были по большей части связаны между собой родственными узами.

В 1106 году, когда все эти беспорядки усилились, потому что епископская кафедра два года стояла пустой, Ланскую епархию получил с помощью денег Годри (Гадри), нормандец по происхождению, приспешник Генриха I, короля английского.17 Это был один из тех церковных людей, которые после завоевания Англии Вильгельмом отправились искать счастья на остров посредством захвата имущества побежденных; теперь он вернулся епископом.18 Он имел нравы и вкусы военного человека, характер вспыльчивый и более всего любил говорить о войне и охоте, оружии, собаках и лошадях. Одним из первых актов епископа Годри было наказание смертью одного буржуа, осмелившегося осуждать его поведение, затем последовал целый ряд ужасных насилий. Приобретение такого сеньора не могло принести никакого облегчения мирным обитателям Лана, напротив того, оно увеличивало их страдания. Дворянство города и клирики становились еще более буйными и жадными; избыток притеснений заставил, наконец, горожан искать средства помощи. Слава Нуайонской коммуны, установленной там в 1108 году, распространялась издалека: очень много хвалили и справедливый суд города, и добрый мир, который царствовал там. Ланские граждане не сомневались, что установление у них коммуны приведет без проблем к тому же результату, как и в Нуайоне, и эта надежда воодушевляла их. Они стали устраивать политические собрания и решили пожертвовать всем ради общего освобождения и установления в городе выборного правительства. Епископ, без признания которого ничто не могло совершиться мирным путем, был тогда в Англии, клирики и рыцарство города управляли в его отсутствие. К ним-то и обратились горожане, предлагая большую сумму денег, если они согласятся признать подлинным актом право самоуправления и выборных властей. Соблазненные выгодной наживой клирики и рыцари обещали все, если только им будут даны верные гарантии и залоги уплаты. Как кажется, они не отдавали себе точного отчета о важности требуемых уступок и видели в новом договоре только быстрое средство к наживе. Коммуна, установленная в Лане с согласия и общей клятвы клириков, рыцарей и горожан, была организована в отношении муниципальных властей частью по образу коммуны Нуайона, частью по образу Сан-Кантена (St.-Quentine). Судебная и полицейская администрация была поручена мэру и 12 присяжным (jurés); они имели право созывать жителей по звуку колокола для совета и защиты города. Они должны были судить все преступления, совершенные в городе или округах его; они же исполняли судебные приговоры и скрепляли акты муниципальной печатью, отличной от печати епископа. Каждый из жителей, оседлый в границах территории, принадлежавшей коммуне, должен был поклясться в послушании законам коммунальной хартии. Вот некоторые замечательнейшие параграфы ее:

«Никто не смеет задержать кого-либо свободного или серва без приговора суда».

«Если кто-либо каким бы то ни было образом нанес ущерб другому, будь то клерку или рыцарю, или купцу-иноземцу, или иностранцу, и если обидчик принадлежит к горожанам, то он обязан явиться на суд перед мэром и присяжниками, чтобы оправдаться или уплатить пеню; но если он откажется дать удовлетворение, то он будет исключен из города со всем своим семейством. Если собственность обидчика, земля или виноградник, помещается вне городской территории, мэр и присяжник будут требовать суда над ним у сеньора, в округе которого имущество будет находиться; но если от этого сеньора они не получат правого суда, то им дозволено будет разорить (dévaster) имущество осужденного. Если виновный не принадлежит к городу, дело должно быть перенесено ко двору епископа и, если в продолжении пяти дней преступление не заглажено, мэр и присяжники могут учинить возмездие, насколько это в их силах».

«В уголовных случаях жалоба должна быть перед судьей сеньора, в округе которого был взят виновный, или перед бальи его, если первый в отсутствии; если же истец не найдет справедливого суда у обоих, то могут адресоваться к присяжникам».

«Податные (les censes), то есть оброчные, будут платить только поголовный ценз. Если они не уплатят в назначенное время, они будут наказаны по закону, но сверх этого не будут давать сеньору ничего, кроме того, что сами захотят».

«Люди коммуны могут жениться на дочерях вассалов и сервов какого бы то ни было сеньора, кроме сеньорий и церквей, которые составляют часть коммуны. В семействах этих последних они могут брать себе жен только с согласия епископа и ливона».

«Ни один посторонний податный человек церкви или рыцарей города не будет принят в коммуну без согласия сеньора».

«Всякий построит в продолжение года дом, или купит виноградник, или внесет в город два жилых имущества, чтобы судебная власть могла быть удовлетворена в случае жалобы на него».

«Люди мертвой руки совершенно уничтожаются. Тальи распределяются таким образом, что каждый человек, подлежащий талье, платит только 4 денария в каждый срок и более ничего, если он только не имеет земли, за которую согласен был бы уплатить еще поземельную подать».

По возвращении своем из Англии епископ, найдя договор заключенным, вышел из себя и удержался даже на некоторое время от въезда в город. Но гнев его не устоял перед громадной суммой денег, предложенной ему коммуной, и он решил, что этого будет достаточно, чтобы примириться с виновниками нововведения. Годри поклялся свято хранить привилегии горожан и отказался за себя и за своих преемников от сеньориальных прав.

Получив таким образом согласие своего непосредственного сеньора, граждане Лана, желая, чтобы у их коммуны были все возможные гарантии, стали испрашивать санкцию королевского авторитета. Они отправили депутатов с богатыми подарками к королю Людовику VI в Париж и добились ратификации своей коммунальной хартии при условии уплаты ему взноса. Депутаты привезли обратно в Лан эту хартию с огромной королевской печатью и с двумя нижеследующими параграфами, прибавленными в Париже:

«Люди Ланской коммуны не должны быть принуждаемы судиться вне города. Если король затеет процесс против кого-либо из них, то судоговорение должно происходить при дворе епископа». «За это преимущество и многие другие, дарованные помянутым жителям королевской щедростью, люди коммуны обязаны кроме древних прав, принадлежащих королю, три приема19 в год (tries gite par an), если он будет приезжать в город, если же он не будет приезжать, то они будут платить ему по двадцать ливров вместо каждого приема».

Казалось, все шло хорошо для Ланской коммуны, но доброе расположение к ней епископа Годри продолжалось столько же, сколько длились деньги, которыми оно было куплено; он любил роскошь и тратил деньги, не жалея их. Вскоре он пожалел, что уступил за сумму раз уплаченную и за небольшой ежегодный взнос те доходы, которые он имел прежде от тальи,