class="p1">«Не знаю, – говорит Тьерри в заключении своего письма 17, – испытываете ли вы то же самое, что испытываю я; переписывая здесь темные имена политических изгнанников XII века, я не могу отказать себе в удовольствии перечесть и повторить их несколько раз, как будто бы они могут открыть мне тайну того, что чувствовали и желали люди, носившие их семьсот лет тому назад. Страстная жажда справедливости, твердая уверенность в том, что они стоили лучшей участи, оторвала этих людей от их ремесел, их торговли, той спокойной и бесцветной жизни, которую сервы могли вести под покровительством своих сеньоров. Без знаний и опыта брошенные в водоворот политических смут, они внесли в них тот инстинкт энергии, который является одинаковым во все времена, великодушной в принципе, но раздражительной до крайности, способный вывести людей из всяких границ гуманности. Быть может, эти тринадцать изгнанников, навсегда отторгнутых от родного города в ту минуту, когда он делается свободным, особенно выделялись из среды граждан Лана своим противодействием власти сеньора, быть может, они запятнали своей жестокостью эту патриотическую оппозицию, быть может, наконец, они были избраны случайно, как искупительная жертва за проступки соотечественников. Как бы то ни было, я не могу равнодушно смотреть на те имена и эту подлинную историю, единственный памятник революции, которая, правда, далека от нас, но которая заставляла биться благородные сердца…»20

Окончание истории Ланской коммуны относится к промежутку времени между 1175 и 1331 годами. Этот период жители города мало наслаждались спокойствием. Постоянные интриги епископов против коммуны, сопровождаемые значительными денежными подарками королю и его придворным, вели к тому, что короли несколько раз решали, для спасения души и во имя любви к Богу и Деве Марии, уничтожить коммуну Лана, как противную правам и вольностям местной церкви Святой Марии. Только благодаря значительным денежным подаркам королю гражданам удалось сменить образ мыслей короля и получить подтверждение привилегий коммуны. Однако интриги епископов были более успешны, и мы видим, как в 1294 году, после возмущения в городе против рыцарей, нарушивших хартию, продолжение существования коммуны поставлено вновь в зависимость от желания короля. В 1331 году по указу короля Филиппа VI коммуна была окончательно уничтожена после двух веков существования, а граждане Лана были подчинены королевскому превоту. Обстоятельный рассказ об этих событиях у A. Thierry в письме 18 «Lettres sur l’histoire de France» (Paris, 1827).

История коммуны Санлиса

Мы уже говорили, что только в новейшее время французские ученые, не доверяя блестящим обобщениям Тьерри и Гизо, занялись серьезным изучением коммунального движения и муниципального устройства средневековых городов. Наряду с Giry («Histoire de la ville de St-Omer») одно из лучших сочинений, посвященных этому вопросу, – сочинение Flam-mermont’a «Histoire des institutions de Senlis», которое мы и рассмотрим в кратких словах в заключение нашего обзора коммунального движения во Франции в XII веке.21

В своем труде, увенчанном Французской академией, автор рассматривает Санлис, общину средней Франции (департамент Oise близ Benu-vais), принадлежавшую некогда графам, о которых история не может дать вовсе точных сведений. Единственный из них, имя которого дошло до нас, был Бернард, который в 946 и 948 годах стал на сторону Гуго Французского (Huges de France), своего сюзерена, и выступил в Санлисе против короля Людовика Заморского (Louis d’Outre Alori).22 По смерти его мы более не встречаем графов Санлиса, и, по всей вероятности, лен этот, за отсутствием наследников, перешел в руки сюзерена, короля французского.

С этих пор Санлис постоянно находился под рукой Капетингов. Король Роберт строит здесь церковь. Анна – дочь Ярослава I, жена Генриха I – основала здесь аббатство Святого Винцента;23 король Людовик VI Толстый часто жил в этом городе и покровительствовал знатнейшим семействам общины. Людовик VII почти ежегодно приезжал в Санлис; в 1154 году он решил произвести здесь капитальную перестройку собора, а в 1173 году даровал городу коммунальную хартию. Наиболее могущественным сеньором в стране после короля был Гвидо Бутелье (Gugde Boutoiller), который исходатайствовал дарование коммунальной хартии. В предшествовавшее время родовое прозвание его предков было de la Tour, потому что они владели в Санлисе очень крепкой башней, расположенной недалеко от королевского замка. Но с тех пор, как Людовик VI Толстый около ИЗО года сделал Людовика de la Tour виночерпием (бутыльником – buticularius, grand bouteiller de France), эта обязанность стала наследственной в роде de la Tour, который поэтому получил прозвание de Bouteiller. Мы не имеем никаких известий о борьбе общины с королем или его вассалами; по-видимому, и здесь, как и в Сент-Омере, дело разрешилось мирным путем обоюдного согласия; здесь не воспользовались даже борьбой претендентов за графство Артуа и возможностью возмутиться по этому поводу и отвоевать себе новые права. В 1173 году получена была мирным и спокойным путем коммунальная хартия от Гвидо Бутелье, скрепленная и санкционированная королем, который сам об этом ходатайствовал. Но не только король с Бутелье был здесь сеньором и господином; часть земли, подобно тому как это было почти везде, принадлежала епископу и церковным учреждениям и некоторым другим светским сеньорам. Последние уступили большую часть своих прав и юрисдикции за деньги без большого труда, с духовенством спор был более долог; когда почти все сеньоры заключили соглашение с горожанами, духовенство все еще не уступало. В 1177 году архиепископ Генрих освободил своих людей и уступил коммуне часть своих прав за довольно большую ренту, еще увеличенную в 1215 году. Мало-помалу аббатство Святого Винцента и духовные капитулы поступились своими правами в пользу общины, и, наконец, в 1288 году парламентским декретом положение новой коммуны и права ее окончательно выяснились.

Хотя коммунальная хартия и кутюмы города Санлиса не сделались образцом ни для какой другой коммуны (кроме Турнэ), но тем не менее некоторые из пунктов ее представляют немалый интерес. Так, в хартии в 1173 году встречаемся с таким параграфом:

«Все те, которые живут в городе и предместьях его, должны быть членами коммуны, jurati могут разрушить дом и конфисковать имущество тех, кто отказался бы участвовать в коммуне».

Следовательно, все жители города, к какому бы состоянию они не принадлежали и на какой бы земле не имели свое жилище, должны были войти в коммуну. Частные соглашения, определявшие известные исключения, показывают, что это не была пустая форма. Так, в хартии 1204 и 1205 гг. мы читаем: «Прислуга каноников, их домашние люди не должны быть принуждаемы к вступлению в коммуну, разве только они имеют жен в том же городе или сами – дети поклявшихся коммуне».

Вероятно, впрочем, что в первое время образования