свое держит». Притом же турки не только дали слово, а и подписали письменное соглашение об основании переговоров — «uti possidetis»[1292]. После побед цесарцев турки были более всего заинтересованы заключением мира с императором и пожертвовать этим миром в расчете на перемирие с Москвой, конечно, не могли.

На следующий день, 17 октября, после предварительного сообщения через того же чернеца Григория, Посников опять отправился к Маврокордато. По поручению Возницына он должен был начать разговор с замечания по поводу отказа турецких послов разорвать переговоры с немцами: «Когда они слова своего немцам отставить не хотят, и то им не в прибыль. Однакож буди по их воле». Затем доктор перешел к конкретным предложениям: перемирие на год или на полтора на основании «uti possidetis»; во время перемирия прилежно стараться через посольские переговоры добиться заключения мира; дать и соблюдать в это же время взаимное обязательство не нападать друг на друга: в пределы Московского государства не будет ни воинских походов, ни набегов и иного какого-либо зла ни от турецких войск, ни от крымских, очаковских и белгородских татар; такое же обязательство будет дано и с московской стороны. В те же перемирные лета должна открыться с обеих сторон как сухим путем, так и морем вольная и безопасная торговля с платежом обычных пошлин. Все эти перечисленные пункты надо утвердить договором. Возницын выдвигает новое предложение; он уже не настаивает на продолжении войны с немцами, а предлагает заключить сепаратный договор с Москвой; достигнув этого, Москва уже не будет помогать союзникам, и они, узнав об отпадении, будут более податливы на турецкие требования. Договор надо заключить скорее, без содействия союзников, чтобы немцы не приписывали себе заслугу примирения Московского государства с Турцией «и чтоб и вы, и мы не слепые были, чтоб от них всего желать». В заключение Посников обещал Маврокордато награду от царя за его радение и службу. Маврокордато подтвердил согласие на перемирие, но выразил пожелание, во-первых, чтобы перемирие было заключено на более продолжительный срок и, во-вторых, чтобы уже теперь в перемирном договоре были выяснены и улажены «со всяким определением» спорные вопросы без откладывания их впредь. Впрочем, заявлял Маврокордато, об этих обстоятельствах, или «окрестностях» (circumstantia), желательно переговорить на съезде с самим послом. Посников убеждал Маврокордато, что туркам выгоднее поскорее заключить договор с Возницыным, отделить его этим от союзников и затем твердо стоять на своих требованиях к союзникам, лишенным московской поддержки. «И дохтур ему говорил, что то им же в пользе, что прежде учинить со мною договор и, надеясь на то, мочно им в своих прибылях стоять надежно». Но Маврокордато по-прежнему оставался непреклонен и на эти убеждения «отвечал по обычаю турецкому, что сила оттоманская доселе еще не ослабела и страху ни от кого не имеет, а просящим мира не отрицает и слово свое постоянно и твердо держит».

Помимо словесных убеждений, Возницын сделал попытку повлиять на Маврокордато иным способом, однако также неудачно. «Как в другие (т. е. в другой раз) дохтур ездил, я с ним посылал к нему (Маврокордато) две пары соболей во сто шестьдесят рублев и сулил ему в подарок несколько сороков соболей — не принял и во всем отрицался»[1293].

Доктор после этих двух встреч имел с Маврокордато еще два свидания: 26 октября и 4 ноября[1294]. Речь шла все о том же, но дело не подвигалось вперед. Посников говорил о краткосрочном перемирии, которое будет к пользе туркам, так как один из союзников выйдет, таким образом, из строя, и предлагал все затруднительные вопросы отложить до переговоров о мире. Перемирие должно быть только «преддверием» к миру. Мирные переговоры — дело затяжное; если турки будут вести переговоры о мире «вообще со всеми», возникнет много трудностей: поляки не станут мириться без Каменца, как мы без Керчи. Наоборот, с выходом из строя русских, в случае заключения с ними перемирия, остальные союзники будут податливее. Но Маврокордато продолжал настаивать на длительном перемирии, служащем заменой мира, с тем чтобы все затруднительные обстоятельства — «окружности» — уладить теперь же, 4 ноября Посников был представлен и первому турецкому послу рейз-эфенди Рами-Магомету и был принят очень любезно; оба посла «посадили его и говорили многие любительные речи, к нему приятственные». По отзыву Рудзини, Рами-Магомет был человек, «украшенный благоразумием, сведениями и высшею преданностью турецкому духу и обычаям, проницательный, осторожный, с приятными манерами, когда не было вспышки надменности и жестокости, неотделимых от варварского темперамента»[1295]. Но, говоря любительные и приятственные речи в разговоре с Посниковым, оба посла стояли неуклонно на своем: надежное перемирие, основание «uti possidetis», но с улажением некоторых «окружностей» в виде очищения или даже срытия некоторых захваченных русскими крепостей. Взаимная любезность была проявлена и в обмене подарками: Маврокордато прислал к Возницыну своего представителя с жалобой на наступивший холод. «С тем же попом[1296], — пишет Возницын Петру, — приказал ко мне, что студено (холодно). Я тотчас отослал к нему кафтан свой лисицы черно-бурые под сукном малиновым с нашивкою турскою и с пугвицы обнизными; принял любительно; а соболей шубы не послал для того, ведаю, что не примет. Они так же прислали ко мне табаку, кафе, чубуки, бумагу добрую и приказывают непрестанно, любо что мне у них понадобятся, о том им сказал. Я к нему сего дни послал с ченцом (чернецом) вин разных, икры паюсной, спинок осетрьих и белужьих, несколько теш белужьих. Ездят от меня к ним и от них ко мне, объезжая станы, степью, никем не видимы»[1297].

Но любезности любезностями, а Возницын все же не имел успеха в тех тайных сношениях с турками, которые он начал. Ему не удалось уговорить турок прервать переговоры с союзниками и продолжать с ними войну. Эта попытка была уже слишком наивна. Турки, как раз наоборот, все свои расчеты строили на том, чтобы заключить мир прежде всего с самым страшным своим врагом — цесарцами, а затем, заручившись миром с ними, предъявлять к остальным более твердые и повышенные требования. Не удалась поэтому же и другая попытка — достигнуть с турками отдельного частного соглашения до открытия официальных конференций при участии посредников. Турки на перемирие соглашались, но не хотели и слышать о непосредственных переговорах без посредников. «По-видимому, перемирья не бегают (т. е. не избегают), — писал Возницын Петру от 29 октября, — только не спешат и посредников тем, чтоб без их ведома учинить, оскорбить и озлобить не хотят»[1298]. Не достигнув сепаратного соглашения