– К битве? Ты хоть слушал? Я могу призвать Великую бурю!

– С чьей-то помощью, – заметила Чиви в ритме любопытства. Шустрая форма. Еще одна слабая форма. Ее следует изгнать. – Ты говорила, что не сможешь сделать это сама. Сколько помощников тебе потребуется? Двух сотен, что уже есть, точно должно хватить.

– Нет, их слишком мало, – возразила Эшонай. – Я чувствую, что чем больше у нас будет людей в новой форме, тем серьезнее шансы на успех. И потому я считаю необходимым совершить преображение.

– Да, – согласилась Чиви. – Но скольким из нас?

– Всем.

Давим загудел в ритме изумления, решив, что это шутка. Он умолк, когда увидел, что остальные сидят молча.

– У нас будет только один шанс, – сказала Эшонай в ритме решимости. – Человеки покинут свои военные лагеря все вместе, одним большим войском, которое попытается достичь Нарака во время затишья. На плато они окажутся совершенно беззащитны, им негде будет спрятаться. Великая буря, начавшаяся в такой момент, уничтожит их!

– Мы даже не знаем наверняка, сможешь ли ты призвать бурю, – возразил Абронай в ритме скепсиса.

– Вот поэтому и требуется, чтобы как можно больше нас приняли буреформу. Если мы упустим эту возможность, наши дети будут петь нам песни проклятия, если вообще проживут достаточно долго, чтобы петь. Это наш шанс, единственный шанс. Вообразите десять человечьих армий, изолированных на плато и вынужденных бороться с мощной бурей, которую они не ждали! Нам в буреформе она не страшна. Если кто и выживет, мы легко их добьем.

– Это и впрямь соблазнительно, – согласился Давим.

– Мне не нравится, как выглядят те, кто принял эту форму, – сказала Чиви. – Мне не нравится, как слушающие требуют, чтобы им ее дали. Возможно, двух тысяч хватит.

– Эшонай, – поинтересовался Давим, – как ощущается эта форма?

Вопрос был сложнее, чем казалось. Каждая форма в каком-то смысле меняла слушающего. Боевая делала более агрессивным, брачная вынуждала чаще отвлекаться, шустрая заставляла сосредотачиваться, а рабочая – покоряться.

Эшонай настроилась на мир.

Нет. Вот он, вопящий голос. Как же она этого не заметила, проведя в новой форме недели?

– Я чувствую себя живой, – ответила Эшонай в ритме радости, – сильной, меня переполняет мощь. Я чувствую связь с миром, которую должна была познать давным-давно. Давим, это похоже на смену тупоформы на любую другую – да, перемены столь значительны. Теперь, когда я владею этой силой, мне понятно, что до сих пор я не жила по-настоящему.

Она подняла руку и сжала кулак. Воительница чувствовала, как энергия циркулирует по руке вместе с сокращением мышц, хотя ничего не было видно под осколочным доспехом.

– Красные глаза, – прошептал Абронай. – Неужели мы дошли до этого?

– Решение еще не принято, – напомнила Чиви. – Возможно, нам четверым следует сначала все оценить, а потом сказать, стоит ли остальным присоединяться. – Венли открыла рот, но Чиви взмахнула рукой, не давая ей говорить. – Венли, ты уже все сказала. Мы знаем, чего ты хочешь.

– К несчастью, ждать нельзя, – возразила Эшонай. – Если мы хотим загнать алетийские войска в ловушку, требуется время, чтобы преобразить всех до того, как человеки отправятся на поиски Нарака.

– Я хочу попробовать, – проговорил Абронай. – Возможно, надо предложить нашим людям массовое преображение.

– Нет, – отрезала Зульн в ритме мира.

Представительница тупоформы в Пятерке сидела ссутулившись и не поднимая глаз. Она почти все время молчала.

Эшонай настроилась на раздражение:

– Как это понять?

– Нет, – повторила Зульн. – Это неправильно.

– Я бы хотел, чтобы мы все пришли к согласию, – сказал Давим. – Зульн, отчего ты не хочешь прислушаться к голосу разума?

– Это неправильно, – повторила тупица.

– Она тупая. – Эшонай пожала плечами. – Нам не стоит обращать на нее внимание.

Давим загудел в ритме беспокойства:

– Эшонай, Зульн представляет прошлое. Ты не должна так отзываться о ней.

– Прошлое мертво.

Абронай присоединился к Давиму и тоже загудел в ритме беспокойства:

– Возможно, нам следует еще подумать. Эшонай, ты… говоришь не так, как раньше. Я и не понял, что перемены были такими разительными.

Эшонай настроилась на один из новых ритмов – ритм гнева. Воительница удерживала песню внутри и машинально начала гудеть. Они такие трусливые, такие слабые! Из-за них ее народ погибнет.

– Давайте снова встретимся чуть позже, – предложил Давим. – И поразмыслим еще. Я могу побеседовать с тобой с глазу на глаз, если пожелаешь.

– Конечно.

Все поднялись со своих мест на вершине колонны. Эшонай подошла к краю и посмотрела вниз, пока остальные спускались. Шпиль был слишком высоким для прыжка, даже в осколочном доспехе. Ей так хотелось попробовать.

Похоже, все до единого жители города собрались у основания шпиля, ожидая решения. За недели после преображения Эшонай слухи о том, что случилось с ней – а после и с другими, – напитали город некоей смесью тревоги и надежды. Многие приходили к ней, умоляя дать им ту же форму. Они видели, какой шанс та давала.

– Они не согласятся, – раздался позади голос Венли, когда все ушли. Сестра говорила в ритме злобы, одном из новых ритмов. – Ты была слишком агрессивна.

– Давим на нашей стороне, – возразила Эшонай в ритме уверенности. – Чиви тоже перейдет к нам, если ее убедить.

– Этого недостаточно. Если Пятерка не придет к единогласию…

– Не беспокойся.

– Наши люди должны принять эту форму, – сказала Венли. – Это неизбежно.

Эшонай обнаружила, что настраивается на новый ритм изумления… Насмешка – вот что это было. Она повернулась к сестре:

– Ты знала, не так ли? Ты в точности знала, что́ эта форма сделает со мной. Ты это поняла до того, как приняла ее сама.

– Я… Да.

Эшонай схватила сестру за ворот и дернула к себе, крепко держа. В осколочном доспехе это было нетрудно, хотя Венли сопротивлялась сильней, чем должна была, и по ее рукам и лицу пробежала маленькая красная молния. Эшонай не привыкла к тому, чтобы ее сестра-ученая демонстрировала такую силу.

– Ты могла всех нас уничтожить, – прорычала Эшонай. – Что, если бы эта форма сотворила нечто ужасное?

Крик. В ее голове. Венли улыбнулась.

– Как тебе удалось это открыть? – спросила Эшонай. – В песнях такого нет. Тут кроется что-то еще.

Венли не ответила. Она посмотрела сестре в глаза и загудела в ритме уверенности:

– Мы должны сделать так, чтобы Пятерка согласилась. Чтобы выжить, чтобы победить человеков, нужно быть в этой форме – всем до единого. Мы обязаны призвать эту бурю. Эшонай, она… ждет. Ждет и собирает силы.