Подоспевший слуга вручил Эйдену ключ, и тот повернул его в замке. После этого он толкнул дверь и сделал приглашающий жест.

Я замерла, настороженно глядя на своего провожатого, и он снова возвел глаза к потолку. А затем первый вошел внутрь. Я шагнула следом и оказалась в святая святых — комнате Роя.

Эйден был прав. Здесь было на что посмотреть.

Здесь было темно несмотря на раздвинутые шторы. Пол и стены отделаны панелями из темного дерева, тяжелые бархатные портьеры казались черными. Балдахин на кровати и алое покрывало смотрелись пятнами крови. Вычурная резьба, тусклый блеск позолоты и темных камней в отделке. Несмотря на богатство обстановки, комната не понравилась мне почти сразу.

Я неуверенно вошла вслед за Эйденом и начала озираться. За моей спиной хлопнула дверь, и от этого звука побежали мурашки. Но я не обернулась. Мое внимание привлекла стена напротив окна. В широкой нише висела обугленная рама от картины. Светильники с двух сторон от нее напоминали по форме зажженные свечи и сейчас не горели. На маленьком столике засыхал букет цветов.

Я осторожно приблизилась и спросила:

— Что здесь было?

— Портрет моей матери, — ответил Эйден, останавливаясь рядом со мной. — Лучший. И этот паршивец сжег его, а потом ушел из дома.

В этих словах промелькнула злость и нотка скорби. Наверное, он искренне сожалел об утрате. Мои пальцы коснулись почерневшего дерева. Голос предательски дрогнул, когда я спросила:

— Как долго… он здесь провисел?

Кажется Эйдена удивил мой вопрос.

— Ты о портрете? — вскинул брови он. — Всю его жизнь. Отец хотел, чтобы Рой помнил, какой была мать. Чтобы знал, как она выглядела.

Сердце сжалось от горечи, но я ничего не стала говорить. Только молча кивнула и отвернулась от стены. Мое внимание привлек блеск стали на прикроватной тумбочке. Я уже знала, что там увижу, но все равно подошла.

Кинжал. Короткий, с массивной рукоятью и крупным золотистым топазом в навершии. Ножен не было. Словно для того, чтобы ничего не мешало использовать клинок. Я резко отвернулась и заметила, что Эйден идет за мной по пятам и внимательно наблюдает.

— Я думал, что тебе будет интересно другое, — внезапно признался он и махнул рукой в сторону.

Только после этого я заметила книжный шкаф и решительно направилась к нему.

Я стояла перед ним достаточно долго, чтобы понять — моего учителя интересовали только две темы. Адские врата и обращения магии полного круга. Похоже, с собой он забрал только самые ценные и полезные книги. И сила не упала ему на голову. С детства он растил ее в себе…

Я провела рукой по корешкам книг. Блеск на одной из полок стал неожиданностью и я приблизилась, чтобы рассмотреть его получше. Я не сразу поняла, что означает это сверкающее пятно, а затем осторожно сняла с полки плоское каменное блюдце, на котором переливался… расплавленный и застывший алмаз.

Эйден за моей спиной иронично спросил:

— Это у вас общее, да?

— Что? — не поняла я.

— Тяга к знаниям. И силе.

Тут я не выдержала и ответила:

— Судя по всему, у всех остальных в этом доме тоже есть кое-что общее.

— И что же? — полюбопытствовал Эйден.

Сначала я вернула алмаз на место, а затем ответила:

— Не знаю даже, как это правильно назвать. То ли непроходимая тупость, то ли жестокость.

Я повернулась и заглянула Эйдену в глаза. Тот пожал плечами:

— Мы все в той или иной мере жестоки. Магия и бессмертие делают нас черствыми. А еще ответственность за судьбу рода и государства.

Он обвел руками комнату и продолжил:

— У Роя с детства было все самое лучшее. Все, что он пожелает…

Я горько рассмеялась:

— Лучшее — это что? Самый острый кинжал, чтобы резать адскую метку и самое лучшее напоминание о том, что он потерял? Или самый лучший убийца, который ходит за ним по пятам? Да, тут вашей семейке нет равных.

После этого я выразительно махнула в сторону обгоревшей рамы.

— Вы растили ребенка в склепе. Неудивительно, что однажды он захотел его покинуть. Хорошо, что он дочь кровного врага позвал в жены, а не демоницу, после такого “лучшего”.

— Это мне тоже интересно, — внезапно посерьезнел Эйден. — Что Рой нашел в тебе?

Я видела, что мои слова задели его, но в этот раз он предпочел не ругаться, а подавить свое раздражение. В ответ я равнодушно пожала плечами и предположила:

— Может быть, я всего-навсего не боюсь его?

— И зря. Иногда он не контролирует себя.

— Знаю, — вздохнула я. — Но даже в таком состоянии он не попытался меня убить. Зачем ты привел меня сюда, Эйден?

Он улыбнулся неожиданно тепло:

— Хотел, чтобы ты понимала, на что идешь. Рой — Отмеченный Адом, пусть и необычный.

Я вскинула руку, и на мгновение мои пальцы оплело льдисто-белое сияние. После этого я заглянула ему в глаза и ответила:

— Уже нет.

Эйден задумчиво наблюдал, как на моей ладони гаснут белые всполохи. А затем тряхнул головой и напомнил:

— Адская метка все еще на его теле.

— Но она уже не та, что раньше, — парировала я.

— Думаешь, что сможешь избавить Роя от нее?

В его глазах было искреннее изумление. Я не стала отвечать, но он все понял по моему лицу и скептически покачал головой. А затем первым направился к двери.

Я вышла следом и отправилась вниз. По пути я обдумывала то, что видела. И очнулась только тогда, когда мы подошли к кабинету. Как раз в тот момент, когда из него вылетел Рой.

В глазах учителя полыхала ярость. Я осторожно коснулась его руки, и он вручил мне папку с документами. А затем процедил, обращаясь к Эйдену:

— Счастливо оставаться. Мы уходим.

После этого он решительно повел меня к выходу, не оглядываясь на брата.

Только в экипаже он подозрительно спросил:

— Эйден ничего тебе не сделал?

Я отрицательно мотнула головой, но учителя это не удовлетворило.

— Ты испугалась? — спросил он, привлекая меня к себе. — Элизабет…

Пальцы скользнули по розовым прядям. Я положила голову ему на плечо и призналась:

— Уже почти забыла об этом.

— Тогда в чем дело?

Поколебавшись, я отвела глаза и сказала:

— Эйден устроил небольшую экскурсию по дому. Показал мне твою комнату.

Я почувствовала, как он напрягся, и добавила:

— Хорошо, что ты оттуда ушел. Но книги там остались интересные. Что сказал твой отец о документах?

Говорить о том, что я видела, совсем не хотелось, и я поспешила перевести тему.

— Кажется, его проняло, — мстительно процедил Ару. — Задумался. Но все равно злится.

— Из-за