Ирбис продолжал рассуждать в потолок, а у меня уже наворачивались слёзы и начинало потряхивать. Мне нечего было ему ответить, то какая я идиотка он и так знал. Я достигла предела и попыталась выйти из машины, нервно дёргая неподдающуюся ручку, но дверь была заблокирована. Ирбис сразу перевёл взгляд на меня и рывком перетащил к себе на колени, усадив верхом.

– Ты что? Испугалась меня? – А сам легко целует края губ, запустив одну руку мне в волосы, а второй поглаживая спину.

В самом начале я упиралась, но быстро расслабилась, поддавшись его манипуляциям с моим телом, и сама углубила поцелуй, на что он сразу отреагировал, задрав моё облегающее платье, нырнув под него рукой, сдавливая ягодицу. Я почти задыхалась, но не хотела останавливаться. Обеими руками нырнула под куртку, изучая его анатомию, широкие плечи, напряжённую мускулатуру, горячую кожу. Не могла остановиться, пока не почувствовала внушительный бугор у него в штанах. Происходящее завело его как мужчину, а меня как женщину. Нужно было прекратить происходящее, но я оттягивала момент, упустив, что рука Ирбиса переместилась, и его пальцы проникли ко мне в трусики, пробираясь к складкам. Я хотела, я безумно хотела, позволить ему продолжать то, что он задумал, и самое страшное – пойти до самого конца, наплевав на то, что мы в машине у моего дома, пусть и с тонированными стёклами. Заняться с ним сексом здесь и сейчас, казалось нужным и правильным, а Ирбис идеальным для этого мужчиной. Внутри стало больно от пробудившегося желания, мурашки будто метались внутри, впиваясь в нежную плоть. Но как только он прикоснулся к чувствительному комочку, я зажалась, оторвавшись от его губ и спрятав лицо у него на плече, поддавшись непонятной истерике. Я откровенно рыдала, понимая, что хочу, но не могу. Меня сдерживает рациональная часть, которая понимает, в отличие от тела, что нельзя отдаваться человеку под воздействием эмоций.

– Я же не заставляю. Ты сама. – Шепнул мне на ухо, поглаживая спину под платьем.

– Знаю, прости.

– Ты не шлюха.

– В твоём понимании – нет. – Перестала прятаться у него на плече, подняла голову, наши лица оказались напротив, взгляды встретились.

– На остальные тебе должно быть похуй. – Кажется впервые услышала от него мат, но слово не резануло слух, произнесённое Ирбисом оно казалось уместным.

– Не знай ты, что у меня никого не было, считал бы иначе. – Попыталась вернуться на своё сиденье, но Ирбис не выпускал.

– Бред не говори. Я не какой-то сопляк, мнящий себя важной персоной, и считающий, что весь мир уже у моих ног, кроме одной единственной девчонки, посмевшей отвергнуть мои ухаживания, до которых я снизошёл. В его возрасте я тоже хотел получать всё, что хотел, и получал, но добивался иными методами.

– С того времени ничего не изменилось.

– Изменилось. Я стал ещё больше думать перед тем, как что-то сделать.

– Прозвучало так, будто ты стал ещё опаснее.

– Так и есть. Но ещё я стал сдержаннее, осторожнее, а с тобой хочу быть нежнее.

– Никогда раньше не был?

– Нет, ни в жизни, ни в постели. Все девушки, которых я считал стоящими, не выдерживали моего характера, разочаровывая меня. Для них я не хотел меняться.

– Зачем ты говоришь это мне?

– Каждый раз, когда смотрю на тебя, вспоминаю твой взгляд при нашей первой встрече, испуганный, потерянный, сломленный. – Ирбис прошёлся кончиками пальцев вниз по спине, и пройдясь плавными поглаживаниями от талии и выше по ткани платья, остановился на моих щеках. – Это как напоминание, что с тобой как с другими нельзя.

– Потому что я ненормальная? – Вспомнила, что Ирбис знает о моём отклонении.

– Ника, ты самая нормальная из всех девушек, что я встречал, – сжал щёки чуть сильнее, – но для меня ты слишком хрупкая, а я тебя хочу. И здесь только два варианта: оставить тебя, либо научиться быть нежным. Ты даже не представляешь, сколько раз я уже заставил себя не трогать тебя, не представляешь, насколько мне мало только вот этого, – Ирбис притянул меня к себе, целуя, лаская своим языком мой, закапываясь руками мне в волосы. Но теперь я почти не отвечала, осознавая, что если поддамся, вырваться шанса уже не будет, и я окончательно себя потеряю.

– У меня будет секс только с мужем. – Произнесла твёрдо, как только он оторвался и теперь непонимающе на меня смотрел. – Знаю, как глупо это звучит, когда я сижу на тебе с задранным платьем, изнывая от желания.

Ирбис наконец освободил меня, и я осторожно пересела на своё сиденье, попутно поправляя платье. Снова уставилась в лобовое стекло, помня, что двери по-прежнему заблокированы. Ирбис тоже замер, тяжело дыша, будто вот-вот сорвётся.

– Это не уловка, чтобы женить тебя на себе. Нужно было сказать ещё на катере. Я пойму, если ты откажешься от нашего договора.

– Ника, иди домой, тебе нужно выспаться.

В салоне раздался щелчок, а мне не хотелось уходить. Я разрывалась от внутреннего противоречия, одна часть которого хотела наплевать на принципы и вернуться на колени к Ирбису, а другая бежать, как в вечер нашего знакомства – не оглядываясь.

– Если не уйдёшь в ближайшую минуту, я за себя не отвечаю. – Это было одновременно и предупреждением, и угрозой, произнесёнными каким-то отстранённым тоном.

После этих слов решение было принято моментально. Страх всегда пересиливал все мои эмоции, и на этот раз я тоже ему поддалась. Только оказавшись дома я засомневалась правильно ли поступила, расставшись с Ирбисом вот так, практически сбежав, пусть и с его разрешения.

Утром мне не стало лучше. Мне не давало покоя произошедшее накануне. Я постоянно прокручивала в голове внезапную холодность Ирбиса, с которой уже однажды сталкивалась. Похоже до него дошло, что я действительно ненормальная, только немного в другом смысле этого слова. Я и раньше понимала, что он не из тех, кто будет ждать первой брачной ночи, но его реакция и перемена были слишком резкими. Ирбис будто обрывал нашу связь, которой мне не хотелось сопротивляться, которой я увлеклась, которую я намеренно не анализировала, боясь засомневаться. Мне нравились его внимание, забота, строгость, даже прямолинейность, несмотря на то, что каждый раз она меня шокировала. Он был сдержан и вытерпел то, что я хотела использовать его, ничего не объяснив. Но всё впечатление рушилось, стоило вспомнить холод, с которым Ирбис произносил последние слова, тоном, пробирающим неприятным током всё тело. Меня накрыли одновременно беспричинные страх и тревога. Все сказанные Ирбисом слова смешались в моей голове, запутывая ещё больше. Попытки мыслить рационально не давали результата. Прокручивая в голове всё, что знаю об Ирбисе, натолкнулась на пьяное воспоминание, и его откровение о нежелании предохраняться со мной. Первое, о чём я тогда подумала, что он хочет сделать мне ребёнка, и эта догадка некоторое время казалась мне логичной. Но если Ирбис хотел, чтобы я забеременела, разве это не означало, что мы станем семьёй. Если же нет, тогда чего он хотел добиться. Что нужно от меня Ирбису?