Промучившись всё утро, решила спросить напрямую, если, конечно, предоставится возможность. Я осознавала, что велика вероятность, что больше он не захочет со мной возиться. Утайкой, будто рядом может кто-то заметить, то и дело поглядывала на телефон. Мне хотелось, чтобы он написал или позвонил, сделал хоть что-то, пусть это будет последнее сообщение или разговор, но я перестану мучиться ожиданием и неизвестностью, узнаю свой диагноз и пройду все стадии его осознания и принятия.

Чтобы хоть как-то отвлечься решила заняться уборкой. Надела наушники, врубила музыку на полную громкость, зная, что это вредно, но мне хотелось заглушить все мысли, что не давали покоя, а в идеале изгнать их навсегда. И мне это удалось, пока в ушах не заиграла последняя любимая песня Киссы. Она так и не ответила ни на один звонок, ни на одно сообщение, ни разу не позвонила и не написала. То, что Кисса жива, я отслеживала по постоянно меняющейся графе «В последний раз была в сети». Она прочитала все мои сообщения, в том числе и то, где пишу о её великовероятном отчислении. Оно, как и все, было проигнорировано. Только сестра игнорировала не только мои звонки и сообщения, Кисса пренебрегала мной, будто вычеркнув из жизни. Ни в одном из них я не давила на неё, ни о чём не просила, и тем более ничего не требовала. Всё что я хотела – знать, что с ней всё в порядке. Услышать это не от кого-то из её друзей, не от Ирбиса, а от неё самой. Я не верила, что стала ей настолько безразлична. В очередной раз мысли сошлись клином на Барсе. Если её молчание – результат его воздействия, то всё ещё хуже, чем я думала, хотя куда уж. И тут меня пробило ужасное понимание, что Кисса тоже может состоять в группе, посвящённой моему аморальному поведению. Первым желанием было метнуться к телефону и проверить, но я остановила себя. Если вдруг найду её имя в списке – окончательно потеряю сестру, а я этого не хочу. Мне жизненно необходимо, чтобы в моей жизни остался хоть кто-то родной, хотя бы иллюзия, что у меня есть семья.

Музыка резко замолчала. Я оторвалась от натирания окна, чтобы посмотреть, что случилось, моментально замерев на злом взгляде Ирбиса. Он стоял посередине комнаты, конечно же не разувшись, и этот факт меня взбесил. Пусть его ботинки практически не касаются асфальта, но он испортил все мои старания. Я вытащила наушники, дожидаясь его слов или действий. Взъерошенный какой-то, узел на галстуке оттянут, верхние пуговицы на рубашке расстёгнуты. Сегодня он весь в чёрном, что делает его образ мрачнее и суровее. Внутри будто сработал какой-то индикатор, рекомендующий не выпаливать сейчас моё недовольство, хотя бы сразу.

– Почему не запираешься? – Это был вопрос-претензия, а Ирбис сейчас напоминал мужа, который застукал меня за чем-то нехорошим, не за изменой, но за чем-то другим. В голове пронеслась мысль, что за измену он, наверное, убил бы, и она не казалась мне бредом, хотя оснований, кроме моих внутренних ощущений не было.

– Воровать у нас нечего.

– Не думала о том, что кто угодно может войти, и сделать с тобой всё, что захочет. – Ирбис начал медленно подходить, не отводя взгляд, будто в капкан им поймал. Я так и стояла на подоконнике, замерев с тряпкой в руках.

– Если кто-то захочет, наш замок ему не помешает, как и дверь.

Ирбис остановился рядом, и спокойно, без всяких усилий, снял меня с окна, крепко держа за талию. Я, боясь потерять равновесие, ухватилась за его плечи, моментально вспомнив как изучала их, сидя на нём в машине, пока в тот же момент Ирбис изучал мой рот, как было приятно и жарко, как не хотелось останавливаться.

– Почему не ответила на мои звонки? – Приподнял мой подбородок, чтобы снова поймать в капкан, внимательно всматриваясь в глаза, попутно проводя большим пальцем по моей нижней губе.

– Я слушала музыку. Не слышала звонок.

Мне нужно было немедленно вырваться из этого установившегося контакта. Внутри встрепенулись мурашки, радуясь источнику своего существования. Мне всё больше становилось не по себе от этой реакции организма на человека, которого я практически не знаю. Пора было брать себя в руки, начинать мыслить и действовать рационально. Я аккуратно отвела его руки от себя, отстраняясь, Ирбис лишь поморщился на мгновение, демонстративно убрав руки в карманы.

– Одевайся, прокатимся в одно место.

Что за привычка вечно приказывать. Будто все должны слушаться и покоряться ему. Именно сейчас я не хотела, но бунтовать против его слов боялась. Я поняла, что на самом деле не даёт мне покоя – неизвестность, неясность, что произойдёт в момент, когда он за себя не отвечает, что он сдерживает в себе, боясь мне показать. Я моментально поняла, что не хочу знать, никогда.

– Я могу отказаться? – Бросила тряпку в ведро, похоже уборка на сегодня окончена.

– Только убедительно обосновав.

– Банального нежелания недостаточно? – Оперлась руками о подоконник, а Ирбис принялся нагло рассматривать мою фигуру спрятанную удлинённой футболкой, под которой из белья были только трусы. Поздно поняла свою опрометчивость, но тушеваться не стала, всё равно он уже в курсе моих параметров. – Мои глаза выше. – Не сдержалась от небольшого безобидного упрёка.

– Знаю, их я уже изучил, и уверен, что во время секса они будут почти голубыми.

– У нас не будет никакого секса, и ехать с тобой я никуда не хочу. Пожалуйста, уйди.

– Секс у нас будет, какой только бывает, а вот врать, что не хочешь ехать, не советую. Вообще не советую мне врать, даже в мелочах. Ложь не переношу и за неё наказываю.

– Вот теперь, точно не хочу. Наслаждайся правдой. – Огрызнулась, и как трусливая кошка уже искала куда спрятаться, если будет отдача.

– Если не оденешься в течение пяти минут, поедешь в таком виде, а чтобы больше не пререкалась, и этой части гардероба лишишься в машине, обратно получишь, когда усвоишь урок. – Говорит монотонно, а сам глаз не сводит с груди. Не думала, что взгляд может быть таким пробирающим, что реально чувствуешь его как прикосновение. Мои соски точно почувствовали, затвердев, что вызвало ухмылку Ирбиса.

– Куда мы поедем? – Сменила положение, скрестив руки на груди, хоть и было поздно. Сил спорить не было. Я устала от словесных игр, уже знаю, что всё равно придётся уступить.

– Дресс-кода там нет. Из машины выходить не придётся.

– Это будет зачтено как первое свидание?

– Зависит от того, будут ли соблюдены соответствующие условия. – Ирбис плотоядно улыбнулся, скользнув по моей фигуре, и я реально ощутила, будто его пальцы скользнули по внутренней стороне бедра. Это было похоже на осязательную галлюцинацию. Ноги я тоже скрестила, пытаясь хоть как-то отгородиться от ощущений, сбивающих с толку.

– Соответствующие условия были соблюдены вчера, тоже могу зачесть как свидание?

– Можешь. – К плотоядной улыбке добавился плотоядный взгляд, и как теперь с этим зверем ехать в одной машине.

– В чём подвох?

– Ни в чём. Всё в рамках договора. Одевайся, пока не усадил тебя на подоконник, в моём воображении ты на нём уже сладко кончила.