с плохим мне разбираться не по статусу, поскольку это дело его величества, то вознаградить за хорошее я точно вправе. Чего тебе недостает, Даниил? Я перед тобой в долгу, а мне не нравится оставаться обязанным. Чем отплатить тебе? Какую награду ты ждешь? И что, демон меня побери, за существо ты создал?..

Я тихо рассмеялся.

— А хрен его... То есть, я хотел сказать, не имею ни малейшего представления, что за существо у меня получилось. А что касается награды... Я бы хотел попросить за Стефанию Загорскую. Чтобы ее восстановили в звании. Я знаю точно: обвинения в ее адрес из-за случившегося в ратуше — ошибка. Если ваше высочество рассмотрит ее дело в частностях...

Альба нетерпеливо поднял руку, заставляя меня замолчать.

— Я не стану ничего рассматривать. Просто помогу, чем сумею. Не знаю, кто она такая и чем так запала тебе в душу, что вместо себя ты просишь за нее — но, видимо, на то есть причина.

Я вздохнул, вспоминая крепкую, как орех попку в синих брючках...

— Да, и еще какая!.. — мечтательно проговорил я.

На губах Альбы появилась какая-то хитрая полуулыбка, точно он подсмотрел мои мысли.

— Благодарю, — сказал я, не скрывая довольной улыбки.

Ура! Даня, у тебя получилось!..

— И это все? — спросил меня принц.

— Этого более чем достаточно!

Альба покачал головой.

— Тогда дополнительно от меня ты получишь десять тысяч золотых в ячейке Золотого банка и... — он смерил меня взглядом сверху донизу. — ... и три комплекта приличной одежды высшего качества от придворных мастеров.

— Не-не-не, ваше высочество! — запротестовал я, и тут же прикусил себе язык. Даня, придурок, ты таки с принцем говоришь, имей деликатность! — Нет, в смысле, спасибо огромное, деньги и одежда — они всегда кстати, тем более на мне вечно все горит — бывает, что даже в буквальном смысле. Но просто вот это вот все с кружевом и рюшами я носить не умею. Вот сет палача — роскошная вещь!

Альба фыркнул — похоже, он с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Этикетом, что ли, ему смеяться не положено?..

— Как хочешь, — сказал он. — Будут тебе три комплекта палача, из отличной кожи гиланской выделки. Чтобы не прогорали так быстро.

Сердце мое возликовало и возрадовалось!

Вот и чего на него все взъелись? «Молокосос». С чего он молокосос? Разумный, нормальный парень же!

— Спасибо, — искренне поблагодарил я его.

Альба как-то немного грустно улыбнулся.

— И все же раньше наши разговоры получались увлекательней и свободней. Не так ли?

Я почесал затылок.

— Пожалуй...

— Почему?

— Наверное, потому что в разговорах с девчонками у меня как-то больше опыта, чем с принцами.

— Да, может быть и так. Тогда не забывай только что полученный опыт — надеюсь, это не последний раз, когда мы имеем возможность беседовать.

Альба сделал знак долговязому, и они осторожно двинулись по ступенькам вниз.

А я не смог удержаться и подошел поближе к оливковому древу — взглянуть напоследок еще разок на крипоту по-королевски.

Оливка карликовая между тем все росла! Теперь ее крона уже терялась в вышине, ветви продолжали набирать силу, корни протягивались все дальше.

Хороший такой карлик, однако. Любопытно, это ее от королевского плодородия так расперло, или просто рослые оливковые деревья здесь как у нас секвойя?..

Убийца же теперь выглядел, как какой-нибудь Рамзес в музее — такой же сухонький и безобидный. И только два клинка, перепачканные кровью, напоминали о том, кем был этот человек...

А мечи, кстати, выглядели очень заманчиво.

Я осторожно переступил через узловатый корень, петляющий по каменистой поверхности, наклонился и протянул руку к одному из них...

И пещеру в третий раз огласил дикий мужицкий вопль.

Мой.

Массивная рукоять с пышным навершием и россыпью драгоценных камней вспыхнула с такой яростью, будто меч решил отомстить за своего хозяина. Невидимая волна отшвырнула меня в сторону — долой с плато, аккурат в центр всей этой каменной кастрюли.

— А-ааааааааааа! — заорал я, осознав, что твердь ушла из-под ног, и теперь между мной и моей смертью — всего секунда пути и прозрачный воздух...

И в это мгновение у меня над головой будто зажглось черно-красное солнце.

Начертание исполинских размеров, скрывавшееся в сумерках уходящего ввысь купола, вдруг активировалось и разом осветило все галереи спускавшихся сверху вниз ярусов.

Я перестал падать и на несколько секунд просто завис в красном луче — а потом свет погас...

И я ощутил знакомое гадливое чувство, будто вошел в портал. Вот только еще никогда переход не длился так долго!

Когда, наконец, меня вышвырнуло из темноты, я звучно плюхнулся в какую-то мягкую пахучую жижу, будто в последствия прорвавшейся канализации.

Вокруг меня неоново флюрили сталагмиты, мягкий фиолетовый свет струился по огромной пещере — то ли ледяной, то ли мраморно-белой, я еще не успел понять.

А над моей головой, плавно покачиваясь, парило что-то странное. Оно выглядело как комок бежевато-розовых сфер, причем эти сферы ничуть не напоминали воздушные шары. Поверхность некоторых заметно пульсировала, кое-где проступали голубоватые выпуклые линии, будто жилки на живом теле. В общем, эдакая гроздь из мясисто-глиняных пузырьков, каждый из которых мог бы вместить меня целиком.

Я медленно поднялся, продолжая разглядывать нечто.

И, видимо, «нечто» это почувствовало.

Потому что внезапно встрепенулось, и в каждом пузыре открылся здоровенный круглый глаз.

— ТЫ. ЧТО. ТАКОЕ? — прогремело у меня над головой...

Глава 9. Тентакли, несварение и склероз

— ТЫ. ЧТО. ТАКОЕ? — спросило существо, и звук его голоса ударился мне в грудь, как волны из хорошего динамика на танцполе.

— Я... Я — человек, — ответил я, нутром почуяв, что созданию таких колоссальных размеров и нетривиальных очертаний интересны не имя-фамилия, а наименование моего биологического вида.

— Чело. Век. — проговорило существо, полуприкрыв глаза. По сферам несколько раз волнообразно прошло радужное сияние. — Чело. Век. А! Помню.

Из щелей промеж его сфер вытянулись мясистые щупальца и потянулись ко мне.

— Чело век — приятно. Мне приводили чело век. Родились дети. Монстры.

Мясистые щупальца легли мне на плечи, крепко обвились вокруг пояса. У меня волосы на затылке встали дыбом от мысли, что это за часть тела с точки зрения функций и с какими намерениями существо протянуло ко мне все это добро!

—