С размаху стукнула рукой по валидатору, турникет отъехал в сторону. Юргес сделал шаг назад. Я прошла мимо, даже не взглянув на него. Шла, шла, шла… пол казался бесконечным, от линий простого рисунка начало рябить в глазах, голова закружилась. Двери «Берлингера» почувствовали моё приближение и разъехались в стороны, выпуская на свежий воздух. Остановилась. Вздохнула. И ещё раз. И ещё.

— Честно говоря, я тебя представлял не такой, — услышала голос Эвана. Руководитель безмятежно прислонился к белой стене и смотрел со снисхождением.

— Даже не пытайся назвать меня тупой, — в моей интонации впервые за долгое время промелькнула угроза.

— Руперт не похож на отца, — продолжил мужчина, будто слышал только себя, — он нервный, неряшливый, во многом безответственный. Ему неинтересна семья, дети, он живёт на работе. Даже ночует тут. Он ни разу не сказал, что у него есть дочь.

— Что поделать, родителей не выбирают.

— Я всегда думал, что если Руперт и обзаведётся детём, то это будет сын. Как у Юргеса.

— Пол я тоже не выбирала.

— А ты не похожа на Николаса Юргеса, — настойчиво гнул своё Эван, — и вообще не похожа на ребёнка знаменитого артефактника. Хотя похожа на Берлингера. Такая же неряшливая, любишь спортивный стиль, а если запихнуть тебя в официальную одежду, будет… это. — Он указал на всю меня.

Захотелось утопиться.

— Любишь артефактику, веришь в её силу, хочешь совершать открытия, учишься на артефактника. — Эван сделал паузу. — Но есть кое-что, что тебя отличает от Берлингера.

Руководитель оторвался от стены и подошёл ближе. Я молча напряглась, готовясь к обороне.

— Руперт. Никогда. Не сдаётся.

Повисла пауза. Я заметила, как из «Берлингера» вышел Ник Юргес и красноречиво посмотрел на нас с Дэппером. Это придало сил и… немного злости.

— Я представляла своего руководителя не таким, — вернула его же слова, — он родился в семье потомственных врачей, но выбрал артефактику. Вся его семья была против, а отец у него, на минуточку, заведующий хирургией в ГАБ. Но мой руководитель слушал только себя, он упорно трудился и стал младшим партнёром в лучшей фирме артефактов. И мне казалось, что своим примером он будет вдохновлять стажёров двигаться вперёд.

— Я здесь не для того, чтобы кого-то вдохновлять, — отрезал Эван, всем видом показывая — он недоволен и мной, и моей речью.

— Вместо этого руководитель нас только гнобит, — закончила сухо.

— Руководитель даёт вам задания, которые необходимо делать, — ледяным тоном попытался отрезвить меня Дэппер, — и если ты не справляешься, нужно уметь обращаться за помощь. Если ты не можешь даже этого, то что ты вообще здесь делаешь?

— Как мне обратиться за помощью к тому, кто публично унижает за любой косяк?

Эван смотрел в упор, его лицо превратилось в камень, только бровь внезапно дёрнулась вверх.

— Завтра я приду на работу и напишу заявление, чтобы аннулировали твой пропуск.

Я огорошено отступила. Физически меня не били, но по ощущениям казалось, что всё тело заломило от боли.

— А до этого момента попытайся вспомнить, какая у тебя фамилия.

Он обошёл меня стороной и направился к личному автомобилю. Я продолжала разглядывать его идеально выглаженный пиджак — вот уж кто в официальной одежде чувствовал себя, как рыба в воде.

Зачем мне вспоминать фамилию? Даже акамарские СМИ знают, что я Шэд…

«Даже ночует тут».

Глава 5

Овальная комната отдыха выбивалась из атмосферы строгих прямоугольных офисов компании.

Стены цвета платины, в середине зелёные пуфики, а по углам спальные места — длинные оранжевые капсулы с откидными крышками. Внутри датчики твёрдости/мягкости перины и регулирования температуры. На самой крышке таймер, сколько минут до будильника, заведённого отдыхающим работником.

Четыре капсулы. На двух из них горели зелёные огоньки, значит, свободны. Мне предстояло выбрать из оставшихся двух. Подойдя к левой, осторожно приподняла крышку и тут же закрыла. Не он.

Подошла ко второй капсуле и по чуть-чуть начала её открывать.

— Папа, привет. Прости, что разбудила, — прошептала, чувствуя себя на редкость паршиво. Уж кому, как не мне, жительнице синей ветки с чокнутой семейкой, знать, насколько важен сон. — Есть разговор. Это важно.

Глава «Берлингера» сонно открыл глаза, не совсем осмысленным взглядом посмотрел на моё раздосадованное лицо.

— Что-то случилось? — Отец хотел было сесть, но я откинула крышку не полностью, так что он ощутимо стукнулся головой.

— Мне нужна твоя помощь.

Я отошла в сторону, позволяя ему самому открыть капсулу и сесть в полный рост. Руперт Берлингер выглядел неважно: уставшее лицо, заспанные глаза, осунувшаяся на щеках кожа. Он горбился сам по себе, и это только усугубляло впечатление его состояния.

— Что такое? — тихо спросил.

Я молча смотрела на него. Семь лет не видела и вот, болтаем, будто мне снова тринадцать, и он пришёл на моё выступление в школе. Жаль, я тогда не знала, что в последний раз.

— Что ты хотела? — в его голосе промелькнуло раздражение.

Надо же, не рад! Ничего. С моей обидой не сравнится.

— Помоги мне с плетением.

— Сейчас ведь… — Он посмотрел на часы, но озвучить время не успел, я протараторила:

— Большинство сотрудников ушли домой, а все остальные придут сюда ближе к ночи. Никто нас не увидит. Тебе не скажут, что ты плохой начальник и помогаешь дочери.

Руперт нахмурился.

— С плетением? А что у тебя не получается?

— У меня ничего не получается, — честно призналась я.

— А… где артефакт? На каком этаже? — Отец пытался собраться с мыслями, даже постучал себя по щекам.

— Я его сюда принесла.

Мой палец уткнулся в конструкцию на полу, она немножко подсвечивалась из-за энергии мага.

— Какой артефакт сказали сделать?

— Э-э… памяти.

Руперт моргнул несколько раз, а затем нахмурился:

— Это же элементарно.

— Ну, я тупая и не понимаю этого! — раздосадовано прошипела. — Я не знаю, что с этим делать!

— Почему ты не попросила Эвана объяснить?

— Попросила. Он отправил к тебе.

Всё было несколько иначе, но в моей версии звучало убедительнее.

— Тебе не стоило сюда идти, — хмуро проговорил Руперт и, увидев моё вытянувшееся лицо, добавил: — Не из-за твоих навыков, а из-за того, что мы… родственники.

— Если я вылечу, то все будут говорить, что твоя дочь тупая. А значит, у тебя бракованные гены.