В их репликах всё чаще проскакивали слова: «враги», «конкуренты» и «опасность», что заставляло меня внутренне сжиматься и тоже готовиться к обороне.

Да, я верила, что мои мужчины справятся со всеми неприятностями, и все-таки напряжение чувствовалось.

А однажды вечером Саймон постучался в мою комнату. Они обычно не заходили ко мне, и это тоже была часть нашего безмолвного договора: будто у меня была своя территория. Тревожное предчувствие охватило меня, заставив забиться сердце сильнее.

– Мне надо уехать, детка, – сказал он, а заметив мое беспокойство, добавил: – Это на несколько дней. Тут кое-что происходит… в общем, не забивай голову. Слушайся Дэвида, будь хорошей девочкой.

Мне не хотелось его отпускать.

Не хотелось, чтобы наш привычный мирок хоть как-то менялся. Но я знала, что остановить Саймона невозможно. Если он уже что-то решил, он так и поступит.

А самое паршивое заключалось в том, что я не знала, как помочь, что сделать, как избавить Саймона и Дэвида от внезапных проблем. Могла бы – взяла бы их на себя.

Эти мужчины были важны для меня.

Очень.

Наверное, до этой минуты я даже не представляла – насколько…

– Я буду скучать по тебе, – Саймон прижал меня к себе сильно, как будто мысль о расставании была ему так же невыносима, как и мне. А потом поцеловал в макушку и сказал: – Я буду чертовски скучать.

Я долго не могла заснуть, когда он ушел.

В глубине души на высокой ноте ныла тревога. Мне стало страшно. Страшно за Саймона, за Дэвида, за нас всех.

И так как сна все равно не было, а метаться на кровати устала, я спустилась вниз, налила сока себе в стакан. Немного подумала, и плеснула туда же изрядную порцию мартини.

Наверное, не помешает хоть немного расслабиться, потому что я уже не просто переживала, меня мелко потряхивало.

Я не стала уходить из кухни. Уселась в кресло, поджав ноги, и потихоньку тянула напиток, не разбирая его вкуса и не чувствуя долгожданного облегчения.

Может быть, так и становятся алкоголиками – не потому, что нравится пить. А потому, что никак не могут добиться эффекта, на который надеются. Мои мысли перескакивали с одного на другое, только усиливая тревогу. Я и не заметила, как на пороге появился Дэвид.

– В чём дело, детка? – Он скользнул взглядом по бутылке, которая так и осталась стоять на столе. – Напиваешься в одиночку?

– Вроде того, – я не стала отрицать очевидное.

Я никогда не лезла в их дела. После того случая, когда я попыталась сделать это в первый раз, мне напрочь отбило охоту. Но сейчас не удержалась, не могла промолчать, и всё-таки спросила:

– Всё плохо, да?

Дэвид отмахнулся.

– Ерунда. Кое-кто пытается доставить нам неприятности, но мы справимся.

– И Саймон уехал… – словно не услышав его, продолжила я.

– Говорю же: мы справимся.

Он подошёл ко мне и взял стакан из моих рук, поставил его на стол. А потом подхватил меня на руки и понёс.

– Сегодня будешь спать со мной, – сказал он непреклонно.

И я не стала возражать. Приняла это, как принимала любое его решение: безоговорочно и не сомневаясь в том, что оно единственно верное.

Мне действительно не хотелось оставаться одной, а присутствие рядом Дэвида успокаивало, внушало уверенность.

Уютно устроившись под тёплым одеялом, я уткнулась в плечо Дэвида, вдохнула его запах, и почти сразу же уснула…

После отъезда Саймона прошло целых два дня, а в нашу комнату мы с Дэвидом не заглядывали.

Теперь я понимала, что дела действительно идут не слишком здорово – Дэвид почти не спал. Приходил в кровать только под утро, пару часов короткого тревожного сна – и он снова поднимался для того, чтобы идти решать какие-то неведомые проблемы.

Без конца вести переговоры, чётко и быстро раздавать распоряжения, сидеть, закопавшись в какие-то бумаги или напряжённо вглядываться в монитор, по которому ровными рядами ползут столбцы цифр… он даже не ездил в офис, поручив секретарю посылать всех куда подальше, и почти не вылезал из своего кабинета дома.

Я бы хотела ему помочь, но не знала, чем. Всё, что я могла делать – это следить за тем, чтобы время от времени он отвлекался от своих занятий, чтобы поесть. Приносила кофе и тут же исчезала, чтобы не мешать.

Вот и сейчас я зашла в его кабинет с горячей чашкой в руках. Осторожно поставила её на стол. Кронберг сидел, вытянувшись в кресле, глаза прикрыты – несколько минут, выделенных на отдых.

Я осторожно подошла сзади, расстегнула ворот его рубашки и начала мягко разминать затёкшие мышцы шеи. Он поймал мою руку, коснулся её губами, и я продолжила.

– Что, совсем плохо? – спросила я, хотя это было вроде как против правил.

Против мною же самой и установленных правил. Я с самого начала решила: я не позволяю себе лезть в их дела, и уж тем более не позволяю моим мужчинам выглядеть уязвимыми. Но сейчас, кажется, был другой случай.

– Наоборот, всё хорошо, – сказал неожиданно он. – Полагаю, мы справились.

Он снова поймал мою руку и какое-то время держал её прижатой к щеке. Тепло, уютно, а еще…

Это было так трогательно и так на него не похоже. Как будто не только я нуждалась в нем, но и он во мне.

– Саймон вернётся через пару дней, – Кронберг развернулся ко мне и усадил меня к себе на колени.

Я прижалась к его щеке, провела кончиками пальцев по его скулам, глазам, остановилась у твердой линии губ. А потом коснулась его губ своими – не целуя, а просто ловя горячее дыхание.

– Ты совсем заскучала здесь взаперти, – сказал он. – Мне нужно несколько часов сна, а потом мы выберемся куда-нибудь. Как ты относишься к ночным клубам?

Я с сомнением покачала головой. На самом деле, к ночным клубам я относилась не очень здорово. Шум, громкая музыка, пьяные танцующие люди – ну уж нет.

К тому же, гораздо более разумным для Дэвида было бы поспать не несколько часов, а чуть ли не сутки напролёт, чтобы хорошо отдохнуть. Но отказать Дэвиду… у меня всегда хватало ума этого не делать, а сейчас отказать ему и вовсе было невозможно. Он усмехнулся, прочитав сомнения на моём лице.

– В этом клубе тебе понравится, обещаю. Главное, чтобы ты забыла надеть свои трусики.

Предвкушение прошлось по мне сладкой щекоткой, и Кронберг принял мое молчание за согласие.

Ну что ж…

Этот клуб был действительно оказался непохож на другие, которые мне приходилось видеть.

Полутьма, красноватый свет – здесь не было тусующейся толпы, напротив, стояли уютные диванчики, на которых располагались посетители. Почти все столики были заняты, несколько человек танцевали недалеко от сцены.