Жека сказал, — поддерживаю.

— Я тогда воздержался, — пробурчал Джонни, — предложение принято. Поздравляю.

— Спасибо, — холодно ответил Жека и вернулся к еде.

После обеда спросил Жадину, — опять?

— Да, веди звено на плац, заместитель командира Стар, — прогудел аппарат.

В коридоре Ленка сказала в пространство, — Жадина слышит всё.

— Обручи, — коротко пояснил Джонни.

Дитрих ждал их на месте, Жека удивился, — «он-то успел поесть?»

— Становись. Смирно. Налево. Шагом. Марш. И раз-два. Раз-два…

Время истаяло, остались лишь возвращения в сознание.

— Ты опять здесь! Самому не надоело? Пошёл вон!

— Сам пошёл, — принял Жека новые правила. Ну, что ему сделает этот медик? За спиной хмыкнули, разряда не последовало. Медик такая же мебель, как Дитрих, как Жадина.

Ужин, Пьера нет. Отнесли тарелки и, не задавая вопросов на плац. Встать в строй. Шагом марш…

Судя по народу, под лишение свободного времени за день умудрились попасть все. Два возвращения из медблока, три рейса туда с потерявшими сознание мальчишками. Чистить зубы, отбой. Жека хотел о многом подумать, даже беспокоился, что не сможет выспаться из-за гудения в ногах и ломоты повсюду. Однако сон забрал сразу и без остатка, закончился ещё один день, просто ещё один…

Утро началось так же: пробуждение, словно включился, в памяти ни пятнышка сновидений, бархатный голос зовёт на зарядку. Первым соображением стало, что рыжий должен учесть вчерашний опыт, а не учтёт — будет традиция. Поджал ноги, прыжок с плеч. Касание штатное, Джон справа, значит, шаг влево. Вовремя — последней приземляется Ленка, ей лететь дольше. Налево, лицом к голограмме. Утренняя гимнастика. Одновременно с командой звено хватает туалетные принадлежности, с окончанием слова «марш» старт.

— Зубы можно почистить на бегу, — подал мысль Джонни и тут же попробовал исполнить её на практике. Так с щёткой во рту и влетел в санузел.

— Дурацкая идея, — сказала Лена, — чистите зубы спокойно и не вздумайте поворачиваться!

— Отставить! — понял её маневр Жека. — Будешь раздеваться и одеваться вместе со всеми. Привыкнешь.

— Так точно, — недовольно проговорила Лена.

Жека сполоснул рот, скомандовал. — Всем раздеться. Вещи на пол не бросать.

— Ну, вы хоть не смотрите! — Заныла Лена.

— Да было б на что! — фыркнул Джон. — Мне прикажешь на задницу Старого любоваться?

— Вещи на пол не бросать! — Повысил Жека голос. — Понравилась строевая?!

— Слушаю, сэр, — проворчал Джон, вешая шмотки на крючок.

Пять минут закаливание.

— «Хорошего дня, Стар».

— Тебе того же, Жадина.

Бегом обратно по правой стороне коридора, по левой навстречу словно пронёсся длинномер — второе звено тоже чему-то учится. Прибежали, туалетные аккуратно в тумбочку, одеваться. По ощущениям уложились в две минуты. Команда. — «Первое звено. На завтрак. Шагом. Марш».

Деловым упругим шагом в столовку. Пьера нет…

Приём пищи с каменными лицами. Ну и что, что нет Пьера? Не дети уже, и никто пока не умер.

— «Веди звено, на строевую, замком Стар».

— Без тебя б не догадался. Увидимся на обеде, Жадина.

Молодцеватый Дитрих встречает холодной улыбочкой. Взмах стеком. — Становись. Смирно. Нале-во. Шагом. Марш. Раз-два, раз-два…

Как просто, оказывается, не думать, не надеяться — так легко, даже смешно немного…

— Не улыбаться! Повороты чётче! Шаг чётче! Раз-два, раз-два…

Первый рейс в лазарет — ну, что он так быстро сломался?! Таскай его! Быстрей потащили, ещё быстрей, нас ждут ребята, Дитрих! Бегом назад!

— Раз-два, раз-два…

Самое из всего неприятное — стоять на коленях. Все маршируют, двое даже отжимаются, а ты любуйся. Но в лазарет отчего-то не хочется, вот совершенно не тянет…

— Стар, ты до обеда собрался там проторчать? — Как гром с небес прозвучали сказанные вполголоса слова. — Встать в строй.

Он возвращается под восторженными взглядами. Первый! Кто вернулся из квадрата в строй, минуя медблок!

— Раз-два, раз-два…

Следующим повторил его подвиг рыжий Джон, хотя не совсем чисто, он просто достоял на коленях до обеда. И далось ему это, по нему судя, весьма недёшево. Тоже своего рода достижение, только в другой номинации. Лена скромно улыбалась, она просто всё время прогуляла на плацу, в квадрат не ставили. Пришли в столовку гордыми победителями…

Пьера снова нет. Ленка подала единственную за обедом реплику. — Он говорил, что два дня. Значит, завтра.

Поставили грязную посуду в окошко приёмника, Жадина неожиданно выдал другой текст, — Стар, зайдите в медблок, потом на строевую.

— Как скажешь. До ужина, Жадина, — ответил Жека.

— До ужина, Стар.

В медблоке доктор, или как его там, приветствовал ребят из-за рабочего стола, проворчал:

— А! Явились! Отдельного приглашения дождались!

Жека буркнул на всякий случай, — ну, извини, док.

— Не за что, — благодушно ответил медик, что-то набирая на клавиатуре. — Та-а-ак. У нас тут Стар, Брут и Лён.

Встал, подошёл к шкафу, говоря, — стоим ровно, головы склонили к левому плечу. Свои головы к своему плечу…

Ребята молча исполнили команду. Док приставил обычный с виду инъектор к обручу Жеки, сменил магазин, подошёл к Лене, потом к Джону. Тот не смог сдержать любопытства, — уколы в обруч?!

— А тебе надо непременно в задницу? — Усмехнулся док. — И не уколы это, а подзарядка, обруч сам вводит по программе. Кстати, свободны. До скорых встреч.

— Увидимся, — за всех попрощался Жека.

Бегом на плац. Едва успели — только тронулись по кругу, прибежало второе звено.

— «У них фора, им ходить в медблок не надо, на ручках носят», — снисходительно усмехнулся про себя Жека. Хоть и усмехалось первое звено, стараясь не показывать виду, второе, судя по угрюмым рожам, решили поголовно сдохнуть, но с плаца не сойти.

— «Знали бы они, насколько оно фиолетово!» — Жека научился извлекать из ситуации позитив, — «может, и стало бы что-то получаться»!

Сама собой рассеянно оценивалась обстановка. — «Восемьдесят семь курсантов, похоже, все, больше не будет. Что там вякнул Дитрих? Десятое звено? Эти четыре курицы?! Какой-то сержантик перепутал отделение с гаремом. Или это всё, что бедняге осталось. Себе их, что ли забрать? Ага, вместе с сержантом…»

Дитрих изволит шутить. — Стар! Да тебе там понравилось! В строй.

Жека срывается с колен, на лице никаких эмоций. Для первого звена такое в порядке вещей.