организм был не готов. Кто-то запросто так рожает пятерых подряд, а кому-то такого не дано. Слышала про несовместимость? Не твой это был мужик. Ой, да какой там мужик, дерьмо на палке.

– Но я ведь его потеряла, не справилась, не смогла. Значит, я слабая и никчемная и никогда больше не смогу иметь детей.

– Ну, вот это совсем бред. Кто тебе такое сказал? Какая-то наверняка злобная тетка-докторица, уставшая после дежурства. Так, все, я устала смотреть на твою кислую морду, сейчас выпьем по сто грамм и пойдем в клуб.

Лаура начала суетиться, ставить на стол закуски, в холодильнике нашелся сыр, даже оливки, открыла банку шпрот, нарезала хлеба. А Светочка все никак не могла понять, почему ее так накрыло при имени Рома?

Может быть, в свете последних событий, секса с Павлом и звонка ему от неизвестной Лиды? Совсем не хочется быть еще раз обманутой, растоптанной и раздавленной.

Нет, этого Светочка больше не допустит, сейчас она отсидится в деревне, почистит перышки, составит план жизни и уедет на море. Как-то сразу захотелось жить на море, чтобы чувствовать воздух, оседающий солью на губах, слушать крик чаек и видеть бескрайний простор воды.

– Это что тут у нас? Наливка вишневая. Где взяла?

– Терехов подарил, сам делал, в том году еще. Его Гром лапу где-то повредил, лечила.

– Ох, хороший мужик Терехов, как в деревне появился, так все бабы – те, кому за тридцать, встрепенулись, как курицы, а Клава, говорят, реально подкатывала к нему, все молоко и творог таскала.

Слезы высохли, день шел к вечеру, Лаура включила приемник, хорошо, что передача про насекомых закончилась, теперь звучала музыка.

– Так, давай, подруга, за нас. И до дна, смотри не филонь.

Наливка пошла хорошо, прокатилась вниз, разлилась теплом в груди, оставляя на языке вкус вишни. И правда, хорошая наливка.

– Так что Павел?

– А что Павел?

– Приходил зачем?

– Наверное, прощения просить за то, что исчез тогда.

– Простила?

Света закашлялась, вспоминая, как он это делал, и как при этом кричала, стонала и мысленно просила еще.

– Так простила?

– Нет.

– Правильно. Ибо нехер так себя вести. Пришел, ушел, опять пришел. Давай еще по одной. За любовь.

– Может, ну ее?

– Нет, без любви никак нельзя. Я вот хочу влюбиться, чтобы до дрожи, чтоб такой мужик был: как посмотрит, а у меня ноги подкашиваются и трусы мокрые.

Света выпила, отмечая про себя, что вот Павел как раз именно так на нее действует – и ноги, и трусы, все по словам Лауры.

– А еще чтобы прижал к стене, дыхание перехватило, и дрожь по телу.

– Ты романов меньше про любовь читай, такие мужики только там.

– Да, твоя правда, но я не отчаиваюсь, ты знаешь, я девчонка боевая и решительная.

Света знала, какая Лаура, но судя по разговору под наливку, знала не все. Ей правда не место было в деревне с ее энергией, задором, запалом, она может горы свернуть где угодно, а здесь лишь чернозем топчет и навоз на ферме.

После третьей стопки разговор пошел живее. И отчего Света сама не догадалась выпить? Так, конечно, можно и спиться, каждый раз заливая обиды прошлого, но до чего хорошо стало, свободно, и легко. Девушки смеялись, вспоминая забавные деревенские случаи, и не заметили, как в дверь начали стучать.

– Свет.

– А?

– Тихо, скребется кто-то.

– Куда скребется? Кто? Мыши? Я мышей не очень уважаю, – Света икнула, убрала с головы резинку, распустила волосы.

– В дверь стучат.

– Мы никого не ждем, пусть все идут лесом.

Но Лаура встала, поправила на пышной груди кофточку, пошла открывать дверь, а когда открыла, подняла голову вверх, чтобы разглядеть мужчину.

– Нет, Свет, это не мышь, это крыса пришла, – Лаура была неглупой девушкой и сразу поняла, что это тот самый Павел, городской красавчик и причина дерганого состояния подруги.

– Простите, вы о чем?

Соколов даже опешил от наглой особы, которая назвала его крысой. Девушка была невысокая, с внушительным декольте, пышной грудью, в теле такая была девушка. Их тут, наверное, всех с детства кормят чем-то особенным, что вырастают вот такие аппетитные Афродиты.

– Я о крысах.

– Я Соколов.

– Пф… не похож.

– И мне нужна Светлана.

– По какому вопросу? Вы, знаете ли, пришли в неприемный день. Если хотите колоть дрова, так они во дворе, я включу фонарь, чтобы вы ненароком не отрубили себе что-то стратегически важное. Хотя…

– Так, стоп, заканчиваем этот словесный понос, дай пройти, гном.

– Что? Какой еще гном? Свет!

Павел не хотел спорить с этой наглой особой, зашел в дом. Ему нужна была Ягодка – поговорить, все объяснить. Он должен был заставить выслушать себя.

– Так по какому вопросу вы пришли, Павел? Или я вам не совсем доходчиво указала на дверь?

Светочка старалась произнести все равнодушно, но сердце вновь предательски дрогнуло в груди при виде Павла. Он был такой красивый, высокий, футболка обтягивала грудь и плечи, ноги широко расставлены, а в глазах грусть, как у котика из «Шрека».

– Ты пьяная? – эта фраза выскочила сама собой, Павел не мог понять как. Но при виде румяной Светочки с распущенными волосами и блеском в глазах, а еще застолья – мысли сбились с намеченного курса.

– А ты мне наливал?

– Налить?

– Нет, у нас девичник.

– Уже нет.

– Как это нет? Да ты чего тут…

Лаура кинулась в бой, но ее остановили, мужчина удержал за плечи и легонько встряхнул.

– Гном, ты сейчас пойдешь погуляешь, потому что нам нужно поговорить. А потом выскажешь все, что думаешь, а я буду молча слушать. Договорились? Как тебя зовут?

– Лаура.

Соколов поморщился, девушка была забавная, она моргнула три раза, открыла рот, чтобы еще что-то сказать, но тут же его закрыла, хитро прищурив глаза.

– Договорились, но если ты мне обидишь Светочку, я подсыплю тебе слабительного, и ты будешь срать дальше, чем видишь.

– Фу, какие у вас некрасивые методы. Я-то думал, что интересное скажешь, мол, схожу к бабке, наведу порчу.

– Фу, к чему такие сложности?

– Верно. Ну, так что, погуляешь?

– Погуляю. И отпусти меня, – Лаура посмотрела на подругу, та сидела, как воды в рот набрав. Но по глазам было видно, как ей нравится этот Соколов. – Свет, если что – я в клубе.

Девушка ушла, забрав сумочку и накинув ветровку. Хлопнула дверь, в воздухе повисла тишина. Соколов шел поговорить, а увидел Ягодку – и растерялся, и завис. Вот она поправила волосы, облизнула губы, а Павла как током ударило.

Нет, все разговоры потом. Сейчас