А затем состоялся разговор. Обо всем. О том, как япоругалась со своей самой лучшей подругой и пошла погулять. Одна. О том, какменя похитили и в буквальном смысле слова подарили уроду сначала в качествеигрушки, а затем в качестве будущей жены… О том, как неожиданно для себя самойя стала пленницей, потерявшей надежду на спасение… Я промолчала только ободном. О том, что меня изнасиловал пахан и мне пришлось отомстить за это. Максвнимательно слушал и ни разу не перебил. Как только я закончила свой рассказ,он снял галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

— Бред какой-то… — только и смог выговорить он.

— Ты мне не веришь?!

— У меня нет оснований тебе не верить, а у тебя нет никакихоснований мне врать. Только твой рассказ не укладывается у меня в голове.Фантастика.

— Если он не укладывается у тебя в голове, то представь, чтоон точно так же не укладывается у меня! Представь, как я смогла свыкнуться сэтой реальностью и не сойти с ума! — прокричала я.

— Не кричи, а то разбудишь весь дом. У меня создается впечатление,что тебе требуется помощь психиатра.

— А как, по-твоему, я должна себя вести?! Радоваться жизни ивеселиться?! Психиатрическая помощь требуется не мне, а обитателям этого дома.

Я посмотрела на Макса и решила, что он непременно поможет. Яведь это почувствовала, как только увидела его в первый раз в беседке. Вернее,нет. В беседке я увидела его уже во второй раз. В первый я видела его вресторане. Судьба свела нас не случайно. Без него мне не справиться.

— Помоги мне, — еле слышно прошептала я и от волненияприкусила свою и без того сильно разбитую губу. Я сморщилась от дикой боли,смахнула кровь и принялась шептать так, как произносят заклинание:

— Помоги мне, пожалуйста. У меня никого больше нет. По крайнеймере здесь.

Вспомнив о пахане, лежащем на дне пруда, я подумала, что уменя слишком мало времени, что мне нужно сбежать отсюда как можно скорее, иначевсе обернется против меня.

— Помоги, помоги, — почти бессознательно шептала я исмотрела на Макса глазами, полными надежды. — Если ты мне не поможешь, я умру.Я не смогу здесь пробыть и дня. Я уже медленно умираю. Мне кажется, что от меняотламывают по маленькому кусочку. Сначала от души, затем от тела, а потом и отразума… Я прошу тебя о помощи так же, как может просить обыкновенная земнаяженщина. Я могу отблагодарить тебя деньгами. Бог дал, и я стала зарабатывать.Если тебе не нужны деньги, можешь взять мое тело. Если оно, конечно, тебяинтересует. А хочешь, возьми и то, и другое сразу. Мне уже нечего терять.

Меня снова начала бить лихорадка. Интересно, а от нееумирают? Сейчас я отдала бы все на свете, чтобы умереть…

Обхватив колени руками, я принялась раскачиваться из стороныв сторону, словно душевнобольная, и даже напевала что-то себе под нос. Я срадостью подумала о том, что осталось совсем немного, и я отойду на тот свет.Возможно, меня не станет от сердечного приступа, потому что нервы на самомпределе. Возможно, я умру от лихорадки, с которой я уже просто не смогусправиться…

А может, я просто сойду с ума. Жизнь в психиатрическойлечебнице приравнивается к смерти…

Может быть… Когда меня не станет, ничего не изменится,только газетчикам прибавится немного работы. Поклонники… Поклонники будутпоклоняться другим идолам. Очень скоро меня все забудут. И все же стоилопрожить эту жизнь хотя бы для того, чтобы испытать настоящую славу.

Признаться честно, я никогда не считала себя выдающейсяличностью и всегда избегала мужчин, которые выбирали меня только из-запопулярности, совершенно не обращая внимания на мой внутренний мир. Господи, аведь еще совсем недавно я была полна решимости, мечтала осуществить столькограндиозных планов. Я мечтала сняться в одном очень заманчивом сериале, сыгратьв замечательном спектакле и даже написать собственный сценарий. А еще я мечталасделать пластическую операцию и стать еще красивее. Я никогда не стыдиласьэтого желания. Природную красоту нужно поддерживать, а пластические операциитворят чудеса. Можно и в тридцать с хвостиком выглядеть так же, как и в девятнадцать.

Я понимала, что зрители по-своему жестоки. Они хотят знатьвсе. Натуральные ли у тебя волосы, силиконовая ли у тебя грудь, подтянуто ли утебя лицо. Иногда хотелось перестать привлекать внимание, смешаться с толпой,но ничего не получалось.

Я вновь смахнула капающую с губы кровь и посмотрела намолчащего растерянного Макса. Я не понимала, почему он молчал. Возможно, онпереваривал все, что ему довелось услышать, а услышанное вызывало у негокакие-то сомнения и никак не укладывалось в голове. А может, он обдумывал свойотказ, потому что не мог наплевать на бандитские законы, поставить на кон своюбезупречную среди братков репутацию. Он молчал.

— Ты мне не поможешь. — Я не обращалась к Максу. Я дажеперестала смотреть в его сторону. Я говорила сама себе. — Я поняла, что ты непоможешь. Ты же братан, а это твоя семья. Если меня похитили, значит, этокому-то нужно. Ты не пойдешь против своих товарищей. Да и зачем?! Репутацияпревыше всего. Что бы они ни сделали, они правы. Это не подлежит обсуждению.Ерунда, что похитили беззащитную женщину, чтобы выдать ее замуж за сумасшедшегоурода. Это ерунда. Женщина виновата уже тем, что она телезвезда и оченьприглянулась изуродованному шизофренику. Это ерунда, что она сойдет с ума илиналожит на себя руки. Тебе наплевать на ее страдания, на то, что ее избили, какскотину. Это не имеет никакого значения. Ведь вы цените только себя и можетесострадать только своим близким, а до людей вне вашего мира вам просто нетдела. Знаешь, я на тебя не обижаюсь, не имею на это права. Но я хочу, чтобы тызнал — я поняла, что теперь совсем одна. Где-то там, в другой жизни, осталисьблизкие мне люди, которые уже, наверное, извелись от безрезультатных поисков.