У господ нет моральной пропасти. Господин хочет и делает одновременно, это его способ существования. Для него «хочу» и «должен» – это одно и то же, естественный подъем, означающий целостность и развитие его натуры. Два склона одной горы, по которой он поднимается. Господину не нужно количество, которым можно разве что заваливать пропасть. Господину требуется качество – подняться еще выше. Отсюда его стремление к развитию, поиск смысла существования, желание освоить новые формы сознания и бытия, которых раньше не было. Его восхождение в гору происходит во всех областях: это и становление интеллекта, и становление силы, и эстетическое становление, и осваивание новых видов искусств и физических развлечений (конный спорт, фехтование и т. д.). Нет силы, способной заставить господина отказаться от «хочу» и заставить что-то «делать», потому что «делать» он выбрал сам. Он делает, потому что свободен творить, в то время как для раба категории творчества не существует.

Счастье для раба – это всегда формы наркоза и оглушения: пир, шабаш, пассивность, отдых, нирвана, летаргический сон, наркотик, отдохновение, легкость существования. Тебя перестали заставлять делать – и ты счастлив.

Господин чувствует себя счастливым лишь по мере реализации своей жизненной программы. Для господина важен подъем, его движение к сверхчеловеческому, поэтому он совершенно иначе видит счастье. Для него счастье – это никогда не цель, это всегда эпифеномен, то есть побочное следствие его деятельности. Он делает – и поэтому счастлив. Он восходит на гору и производит новые состояния духа, а счастье – побочный продукт этого производства. Он даже не задумывается о счастье до того момента, пока его подъем не прекращается и он не замечает, что, пока делал, был счастлив, а как только перестает действовать, перестает исполнять свой долг – счастье уходит.

Раб же считает, что ему нужны последствия без причины: дело можно не делать, но счастье должно быть предоставлено. Не надо взбираться на гору, но счастье должно быть ему даровано кем-то – если не господами, то государством. Раб видит счастье самостоятельным явлением и не воспринимает его как следствие своей деятельности. Напротив, труд раб считает отсутствием всякого счастья.

Для господина крайне важен его долг. У нас есть предубеждение к слову «долг», мы видим в нем отягощение. Однако господин, чьи «должен» и «хочу» совпадают, с радостью несет свой долг. Делая это, он реализуется как новая, лучшая форма человека, как новое человеческое состояние. Долг является решающим фактором. Если господин чего-то хочет, но уклоняется от долга, это разрушает его, это означает, что он не сделал каких-то значимых выборов, не реализовался как человек. Тогда он выпадает в состояние рабства, где его желания начинают им управлять.

Для раба «хочу» и «должен» – принципиально разные вещи, поэтому и долг он не исполняет, а отдает, долги для него – всегда форма манипуляции, угнетения и принуждения.

Для раба важна собственность, для господина – владение, то, чем он способен управлять. Господин знает пределы своих возможностей и свои границы. Раб же считает, что должен владеть всем: он все скупает и даже ест в три горла. Он рассуждает: «Нас так заваливали работой, что теперь мы имеем право наесться до отвала». Господа же всегда считали дурным тоном выйти из-за стола с полным желудком.

Господа руководимы сентиментом – стремятся в будущее, к развитию. Примеры сентимента – доблесть, честь, мужество. Владеющий сентиментом понимает, что это, без слов. Тот же, кто не владеет сентиментом, не способен понимать и чувствовать его. Рабы охвачены ресентиментом – депрессивной, мстительной подавленностью от невозможности достичь желаемого. Ресентимент не движет человека в будущее, это лишь имитация высоких чувств и подмена их низменными. Например, подмена оскорбленной чести обидой раненого эго.

Под влиянием ресентимента родились те многие человеческие качества, которые господам были не только не свойственны, но и откровенно непонятны. Например, тщеславие. Господину сложно представить, как можно наслаждаться славой как таковой (и зачем?), а уж тем более – той славой, которую ты не заслуживаешь. Для раба же тщеславие, как и любая слава, есть валюта, что формирует его цену на рынке.

У раба и господина принципиально разная экзистенциальная позиция. Господин живет по принципу: «То, что мне хорошо, то и всем хорошо». У него нет задней мысли иметь скрытое преимущество. Раб думает: «Хорошо то, что отличает меня от других». Ему важно иметь скрытый козырь, который он использует в нужный момент, как заточку за пазухой.

Поэтому раб очень озабочен конкурентными преимуществами и утаивает их от всех до момента, когда ему понадобится поднять свою цену на рынке. Господин не мыслит в таком направлении. Он рассуждает, например: «Я хорошо стреляю, это хорошо мне и хорошо всем остальным, справедливые боги покажут, кто будет убит, главное, чтобы все имели доступ к новым состояниям, новым технологиям, новым вооружениям». Он утверждает стандарт и рассуждает: «На уровне этого стандарта я могу совершенствоваться, и другие тоже могут». Для господина хорошо, когда новые хорошие вещи оказываются максимально распространенными. Это и есть культура.

Для господ нет абсолютного зла и абсолютного добра. Господин устанавливает стандарты. Раб с этими стандартами борется. Раб действует в категориях добра и зла. Для него весь мир упорядочен в этих категориях, и все, что связано с господами, в глазах раба – это абсолютное зло.

Этика господ – это этика мотивов: если намерения человека были благие, то действия считаются этичными. Этика рабов – это этика последствий: если в результате действий никто не пострадал, действия были этичными. По этой причине рабы могут творить добро из мести: «Построю успешную карьеру, чтобы бывший понял, кого он потерял».

Господин стремится к суверенитету, источник его суверенитета – это его ценности. Господин производит ценности и утверждает их. Ценности и господство идут рука об руку. Для раба суверенитет происходит от толпы сторонников. Чем больше массовое движение, тем больше каждый отдельный ее участник может себе позволить. Человек, который никогда не стал бы в одиночку устраивать погром, запросто бьет витрины, находясь в толпе сторонников, хотя, случись что, толпа его же и растопчет. Господину же все разрешает сложный комплекс его новых, лучших состояний и ценностей.

У господина есть компетенция оценивать. Он оценивает, пребывая по ту сторону добра и зла. Он также знает цену себе, ведь знает пределы своих возможностей. Для господина призыв избавиться от оценочных суждений равносилен призыву отказаться от господства. Раб же стремится избегать всякой оценки, чтобы не подвергнуться оценке самому и не столкнуться с пониманием, что его реальная