— Он не согласится, — предупредил Роуз, тоже вставая. — Яуже пробовал.

— Тогда давай побеседуем с ним вдвоем и посмотрим, сможем лимы вместе воззвать к его разуму.

— Он уже отказал мне. Может, тебе повезет больше — конечно,при условии, что он вообще тебя примет.

Добиться аудиенции у Коула Гаррисона оказалось гораздо проще,чем завладеть его вниманием, — Глория поняла это сразу же, как только быладопущена в святая святых, потрясающее обилием хромированных предметов и стекла,серебристо-серых ковров и бордовой замшевой обивки.

Вот уже десять минут она сидела перед Коулом Гаррисоном,убеждая его провести пресс-конференцию, в то время как он подписывал бумаги,отдавал распоряжения секретарю, звонил по телефону, а главным образом —игнорировал посетительницу.

Внезапно он окинул ее пристальным взглядом.

— Вы что-то говорили? — произнес он резким голосом человека,привыкшего приказывать, — Я… — Глория осеклась под этим холодным, оценивающимвзглядом, но тут же ринулась в бой. — Я пыталась объяснить, что этапресс-конференция будет не просто полезна, а жизненно необходима. Присоединениекомпании Кушманов пресса уже представляла как кровопролитие. Проигравшиевопили, что игра велась нечестно, прежде чем она успела закончиться…

— Я сыграл так, чтобы победить. Они проиграли. Остальное неважно.

Глория взглянула ему в глаза, а затем решила проверить,надежно ли ее новое место работы;

— Согласно заявлениям ваших противников и большинстваэкспертов Уолл-стрит, вы, сэр, играете чересчур грубо и не берете пленных.Журналисты изображают вас кровожадным хищником, которому больше нравитсяубивать добычу, нежели пожирать ее.

— Чрезвычайно красочное сравнение, мисс Куигли, —издевательски заметил Коул.

— Это факт, — возразила Глория, вздрогнув от егоязвительного тона.

— Нет, — не сдался он, — вот вам факт: компания «Кушманэлектроникс» была основана гением шестьдесят лет назад, но его наследники скаждым поколением становились все ленивее и глупее. Эти отпрыски — которыесоставили совет директоров — родились богатыми, учились в лучших школах и,несмотря на то что давно пустили компанию и вклады акционеров псу под хвост,по-прежнему были убеждены в собственном превосходстве и не видели, чтопроисходит. Они до последней минуты верили, что в дело вмешается какой-нибудьзакадычный школьный приятель, предоставив им очередную инъекцию капитала,который они смогут промотать либо на себя, либо на борьбу при следующихпопытках присоединения.

Но вместо этого они проиграли мне — новичку в бизнесе,выскочке неизвестного происхождения, — и это кажется им унизительным, этооскорбляет их чувства. Вот почему они вопят о нечестной игре. Мы с нимиобщались вовсе не на званом вечере, где царят ритуалы этикета, — мы велисражение. А в битвах есть только победители и проигравшие.

Коул ждал, что и Глория смирится с поражением и отступит, ноона сидела, храня упрямое выражение на лице.

— Ну так что же? — не выдержал он спустя несколько секунд.

— Существуют способы вести сражения так, чтобы победитель невыглядел варваром, — для того и создана служба по связям с общественностью.

Коул понимал, что у нее имелась своя точка зрения, но негорел желанием ни выслушивать ее, ни принимать. Пока Коул превращал своюкомпанию в крупный конгломерат прибыльных филиалов, ему то и дело приходилосьвести юридические и экономические битвы с самодовольными аристократами — такимиже, как члены совета директоров компании Кушманов, и каждый раз он выходил изсражения победителем, испытывая при этом ощущение, что его боятся как чумы —из-за успешного вторжения в чужие ряды и захвата всех возможных призов. Похоже,удар, который Коул наносил по самолюбию аристократов, был так же ненавистенэтим людям, как финансовый ущерб, нанесенный их банковским счетам и пакетамакций.

Сам Коул находил их позицию скорее забавной, нежелиоскорбительной, и искренне развлекался, видя, что его вечно изображаютбезжалостным дикарем, размахивающим дубиной, его мишени — невинными жертвами, аего соперников — благородными рыцарями. Истина же состояла в том, что этиучтивые воины прибегали к помощи наемников — адвокатов, экономистов, биржевыханалитиков, которые выполняли грязную работу и осуществляли тыловые маневры;затем, когда противник так слабел, что мог оказать лишь вялое сопротивление,соперники Коула выходили на поле битвы, по-джентельменски вооруженные толькошпагой. После краткой, символической дуэли эти рыцари прикладывали клинок колбу, вежливо приветствуя жертву, протыкали ее насквозь, а затем удалялись,предоставляя наймитам хоронить покойника.

В отличие от этих корпоративных дуэлянтов Коул былскандалистом, уличным драчуном, которого волновала только победа. В результатеон нажил множество врагов и нескольких друзей наряду с незавидной славойжестокого и неотесанного грубияна, которую считал отчасти заслуженной, и беспринципногочеловека, каким он вовсе не был.

Но это ничуть не задевало Коула. Кровные враги,несправедливые публичные нападки, злоба и обида были неизбежной ценой успеха.Коул платил ее, не, жалуясь, как и другие решительные провидцы, которые,подобно ему, умудрились за последние два десятилетия собрать богатый урожай систощенной почвы в экономическом климате, считающемся нездоровым, — В концевосьмидесятых то же самое говорили о Мэтте Фарреле и его международнойкорпорации, — многозначительно напомнил Коул Глории. — А теперь он фаворитУолл-стрит.

— Верно. И отчасти это заслуга отличной рекламы, которуюсделал ему шумный брак с богатой наследницей, а также более открытый стильобщения.

Коул взглянул на дверь и приветственно кивнул главномуконсультанту корпорации Джону Недерли, которого впустила в кабинет секретарь.Глория начала приподниматься, смирившись с поражением.

— Когда вы хотите провести эту пресс-конференцию? Глория неповерила своим ушам.

— Как можно скорее. Может быть, завтра? Мы успеемподготовиться.

Коул подписал еще несколько бумаг, поданных секретарем, ноне отвел глаз и покачал головой.

— Сегодня я улетаю в Лос-Анджелес и пробуду там до среды.

— А в четверг?

— Я проведу в Джефферсонвилле четверг и пятницу, улаживаясемейные дела.

— Тогда в субботу? — с надеждой подхватила Глория.

— Хорошо.

Но радость Глории убила в зародыше секретарь, котораяперевернула страницу настольного календаря, указала запись на ней и произнесла.

— Боюсь, суббота отпадает — днем вам надо быть в Хьюстоне.