этом свидетельствовали его руки, и мои плечи поникли. Я так мало о нем знала. Если бы только он дал мне шанс, я могла бы многому у него научиться.

Я посмотрела на его раны. Почему на него напали? Я не верила, что он просто оказался не в том месте и не в то время… он был целью. Предупреждением. Мои руки сжались, и я стиснула зубы. Теперь не только Райкер хотел моей смерти. Был кто-то еще… Было ли это сообщение для него? Чтобы сказать ему поторопиться и закончить работу? Мой желудок сжался, а в голове промелькнули золотые глаза Райкера.

Я прогнала этот образ и боролась с волнением, царапающими мои внутренности. «Он хочет твоей смерти, идиотка». Если раньше я остерегалась его, то теперь мне нужно быть еще более осторожной рядом с ним, не позволяя ему разгадать мой план. Нельзя разрушить весь тот прогресс, которого только что добилась.

— Ммм. — Мой отец застонал, возвращая меня в настоящее.

Я наклонилась вперед, затаив дыхание, когда он начал шевелиться. Он вздрогнул, его лицо сморщилось от боли, когда глаза, наконец, открылись — ясные и настороженные. Я улыбнулась от облегчения, но улыбка исчезла, когда голубые глаза отца сузились, и он вырвал свою руку из моей. Он не сказал ни слова, просто повернулся ко мне спиной.

Я сглотнула комок в горле.

— Миледи. — Подошла молодая целительница. — Вам лучше уйти. Ему сейчас поможет только отдых и время.

Я кивнула, вытирая слезы с глаз и поднимаясь на ноги.

— Спасибо, что разрешил мне остаться до его пробуждения.

Она склонила голову, и я двинулась к двери, где меня ждали мои стражники. Прежде чем уйти, я оглянулась в последний раз. Кронос не двигался.

— До свидания, папа, — пробормотала я, наконец, уходя.

Не имело значения, что он избегал меня и ни разу не посмотрел на меня с любовью или добротой, которую должен давать отец. Я не могла его ненавидеть; мне было больно за него.

* * *

— Он пытался тебя поцеловать? — Кэсси сидела напротив меня на кровати, одетая в светло-голубой шелковый халат и брюки, сжимая подушку, наклонившись вперед.

— Да, — рассеянно сказала я, оглядывая ее с ног до головы. — Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Оставив отца отдыхать, я нашла Кэсси в нашей комнате с тоскливым выражением на лице. Я не хотела этого делать, но мои мысли все еще были заняты действиями Райкера, и я проболталась о своих опасениях.

Кэсси усмехнулась, махнув рукой.

— Я в порядке, просто не хотела сегодня иметь дело с миром… теперь выкладывай, я хочу знать все до мельчайших подробностей! — Ее широко раскрытые глаза уставились на меня, и я ухмыльнулась, упав спиной на кровать.

— Рассказывать особо нечего. Мы просто извинялись друг перед другом, смотрели друг другу в глаза, а потом он наклонился ко мне. — Мои щеки снова покраснели, когда мысли вернулись в прошлое, и я спрятала лицо в подушку. — Если бы на нашего отца не напали… — «Я бы, наверное, узнала, каково это — целовать кого-то».

— Ну, это оказалось намного проще, чем мы думали, а? — Кэсси подтолкнула меня. — Мистер Убийца уже безумно влюблен в тебя.

Я нахмурилась, отрывая лицо от подушки.

— Нет.

— Нет?

— Нет. Он не влюблен в меня. Я видела, как вы с Алексом смотрите друг на друга… в его глазах не было ничего подобного. — Я вздрогнула, вспомнив интенсивность его глубокого, золотого взгляда.

Улыбка Кэсси сменилась хмурым взглядом.

— Значит, это похоть. Эгоистичная свинья, — прошипела она. — Он не заслуживает тебя. Тебя нужно любить и лелеять.

Я рассмеялась, наблюдая, как ее волнение за меня перерастает в гнев.

— Нет, это была не похоть. Я тоже это видела, но даже если и так, по крайней мере, это не ненависть, верно?

— Я не уверена, что хуже. — Она перекинула свои золотистые волосы через плечо. — Я имею в виду, если он не любит тебя, и вы двое в конечном итоге окажетесь связаны…

— А у меня есть выбор?

— Подумай о своей будущей дочери! — Кэсси вскочила, ее щеки раскраснелись, а красивое лицо исказилось от гнева.

Мой желудок сжался, в голове всплыл образ нашего отца: его пьяные, беспечные глаза, грубый характер, отсутствие в нашей жизни. Если Райкер не убьет меня… а это было большое «если»… и все пойдет в соответствии с желаниями императрицы, будет ли он любить нашу дочь, возможную следующую наследницу, даже если не любит меня? Меня не будет рядом с ней — эта мысль заставила мою кровь закипеть. Будет ли Райкер ей отцом или откажется от нее? Любит ли он вообще детей? Еще одно яркое напоминание о том, что я почти ничего не знала о мужчине, которому моя мать хотела меня отдать.

— Я ненавижу эту дурацкую «игру», — простонала я.

Кэсси обняла меня, притянув мою голову к себе. Она погладила меня по серебристым волосам.

— Я тоже. Но обещаю, что, несмотря ни на что, буду рядом с твоей малышкой. Я никогда не оставлю ее.

— Вот что я делаю? Отказываюсь от своего будущего ребенка? — спросила я, чувствуя, как грудь сдавливает. Об этом было странно думать. Ожидалось, что я рожу следующего наследника для императрицы… если только она не выберет вместо него ребенка Кэсси. Если императрица добьется своего, меня не будет рядом при рождении моего ребенка.

— Нет, — сказала Кэсси, прерывая мои мысли. — Ты приносишь большую жертву, чтобы служить своему народу и семье.

— Почему мы вообще это обсуждаем? — Я уставилась на Кэсси. — Мы слишком молоды, чтобы говорить о детях и смерти.

Кэсси поджала губы.

— Не совсем. В семнадцать лет многие уже создают семьи.

— Ну, до семнадцати еще несколько недель, — поддразнила я, дергая ее за прядь волос.

— Ладно, хватит хандрить! — Кэсси отпрыгнула в сторону и встала с кровати. — Мы сказали дражайшей матушке, что встретимся с ней в глиняной комнате через полчаса. Не хотелось бы заставлять ее ждать. — Она в последний раз закатила глаза, прежде чем исчезнуть за ширмой из серебряных бусин, ведущей в гардеробную.

— Хочешь, я позову служанку?

— Нет! Я могу одеться сама… — Кэсси выскочила обратно в свободном желтом топе и жемчужной юбке. Она отвесила поклон, заставив меня рассмеяться.

— Я так завидую твоей удобной одежде, — пожаловалась я, бросив взгляд на свой жалкий наряд, который так и не успела сменить. По крайней мере, он был более удобным, чем то, что мне обычно приходилось носить.

Кэсси бросила на меня жалостливый взгляд, как раз когда раздался стук в дверь.