и только избранные смогут понять, что скрыто за её пределами. Мы клянемся, что будем хранить эти знания от мира и даровать их только тем, кто достоин.

Ритуал был завершен, но в воздухе оставалась неуловимая сила, как будто они действительно создали что-то важное, нечто, что давало им право управлять и решать, кому позволено владеть величайшим оружием — знанием.

Глава 17

В комнате, освещённой тусклым светом свечей, Виктор и я сидели за столом, перед нами лежали древние книги, амулет и записки. Атмосфера была наполнена напряжением, как будто мы стояли на пороге великого открытия. Я всё ещё была потрясена видением, которое я пережила, и только что поделилась с Виктором услышанными клятвами основателей общества. Он внимательно выслушал, пытаясь осмыслить каждое слово.

Он сделал паузу, задумавшись.

— Итак, ты видела их. Имена этих людей — Игорь фон Лейтер, Грегориус Штайн, Матильда де Бержерон. И теперь ты говоришь, что они поклялись служить только науке, что они считали ее источником своей силы. Эта клятва… она почти как религия для них, не так ли?

Я немного потерла виски, пытаясь успокоиться от тяжести видения.

— Да, именно так. Это была не просто клятва, это была их философия. Они верили, что знания — это не только сила, но и оружие, которым нужно управлять. Они не просто искали истины, они хотели контролировать их, и потому держали науку в руках только избранных.

Он наклонился вперед, его голос становился всё более напряженным.

— Но в этом есть нечто странное. Если они так верили в силу знания, почему не оставили своих следов? Почему скрыли всё так тщательно, что спустя века мы едва можем найти какие-то намеки на их существование? Может быть, эта скрытность и есть часть их плана — они действительно понимали, что знания могут стать опасными?

Я смотрела на амулет, который всё ещё лежал перед нами на столе.

— Может быть. Они скрыли свои знания, потому что не хотели, чтобы кто-то был готов к этой силе. Они не верили, что другие смогут правильно использовать её. Только те, кто прошли их испытания, могли получить доступ к истине.

Он задумался, а затем добавил.

— Ты говоришь, что клятва была не только об обладании знаниями, но и о том, что они должны были управлять миром через эту силу. Это… это очень амбициозно. Если их общество действительно существовало, значит, оно могло иметь огромное влияние, несмотря на свою скрытность.

Я вздохнула, погруженная в раздумья.

— Я не уверена, что это было простое желание власти. Они искали знания ради знаний. Но в этих словах звучит и другая цель — не просто обладать силой, но и направлять людей, контролировать, кто будет знать, а кто останется в неведении. Это всё больше напоминает миссию — они считали, что только они достойны.

Его лицо стало серьёзным, он снова взглянул на записки, которые они собрали.

— Я подозреваю, что их влияние было гораздо шире, чем мы думали. Мы находим эти амулеты, их имена, их клятвы… но где же следы их работы? Где те знания, которые они искали? Они создали общество, которое, возможно, продолжает существовать и в наши дни.

Я наклонилась вперед, мои пальцы скользнули по страницам одной из книг, и я продолжила.

— Я чувствую, что следы этих людей могут быть не просто в древних текстах или символах. Возможно, они спрятали свои знания в более глубоких формах, в скрытых кодах или даже в зданиях, которые были специально созданы, чтобы скрыть истинные цели общества. Это может быть даже не что-то физическое, а концептуальное.

Он задумался и заговорил, чуть понижая голос, как будто зная, что они на грани разгадки.

— А что, если вся их сила заключалась в их способности скрывать себя? Возможно, их влияние было не в том, что они что-то оставили на виду, а в том, что они создали систему, которая работает без их присутствия. В конце концов, их общество могло бы стать не просто скрытым орденом, но чем-то вроде тайного стержня, который управляет более крупными событиями, манипулируя знаниями.

Я кивнула, мой взгляд становился всё более решительным.

— Это похоже на их стратегию. Они же не просто искали знания, они искали контроль над знанием. И они готовы были скрыть это даже от тех, кто был достоин. Я думаю, что амулет — это лишь начало. Это символ, но он может быть и ключом к чему-то большему.

Он поднял руку, словно принимая решение.

— Мы должны найти больше следов этих людей. Эти клятвы, эти имена — это только начало. Имена Игоря фон Лейтера, Грегориуса Штайна и Матильды де Бержерон — они могут быть ключами к разгадке, но нужно понять, кто и почему поставил их в такую скрытую позицию.

Я осторожно убрала в сумку блокнот с записанными деталями — мой почерк выглядел беспорядочным, словно мысли были слишком стремительны, чтобы руки успевали за ними.

— Я думаю, мне пора, — тихо сказала я, стараясь скрыть беспокойство в голосе.

Виктор поднялся из-за стола, где ещё минуту назад с увлечением разглядывал старинную карту. Его темные глаза задержались на моем лице дольше, чем обычно.

— Давай, я провожу тебя, — предложил он с какой-то неожиданной мягкостью.

— Не стоит, я справлюсь, — я покачала головой, но он уже брал с вешалки свой плащ.

— После того, что мы узнали сегодня, лучше перестраховаться.

Моя неуловимая тревога усилилась, но возражать не было смысла. Мы вышли из кабинета, и Виктор запер дверь двумя громкими поворотами ключа.

— Ты веришь во всё это? — внезапно спросила я, когда мы ступили на мостовую.

Он на секунду остановился, глядя в мои глаза.

— Не верю, — сказал он с той самой мягкостью, которая мне не давала покоя. — Я знаю.

Мы шли в молчании некоторое время, пока я не заметила, что Виктор начал нервничать, неуклюже держа сумку с бумагами.

Он закашлял, словно собираясь с духом.

— Ты… э-э… как ты вообще отдыхаешь от всего этого? Ну, знаешь, от этих тайн, дневников, угроз?

— Отдыхаю? — слегка улыбнулась я. — А кто сказал, что я отдыхаю? Обычно это либо книги, либо редкие прогулки. А что?

— Просто… я подумал… — неловко поправил он ремень сумки. — Ну, ты ведь, наверное, любишь театр?

— Театр? Да, люблю. Правда, давно не была. Почему ты спрашиваешь?

— Тут… э-э… просто. На днях дают постановку — классику, правда. Шекспир. “Гамлет”. Мне пришло в голову, что… может, тебе было бы интересно.

— Ты хочешь, чтобы я пошла? — с улыбкой спросила