– А у вас получается. Артист…

– Артист-самоучка, – вздохнул он, положив гармонь на топчан, и предложил: – Может, останетесь на денечек, а?

Ему очень хотелось побыть с девушками, поговорить, пошутить, отвести, как говорят, душу, которая стала отвыкать от женского общения.

Да и Аня приглянулась ему. Так уж он вокруг нее увивался, рассыпался в комплиментах, когда шли от самолета к землянке, что Ольга даже шутливо заметила, что он излишне внимателен к ее штурману.

– Вот придумал! – воскликнула Аня. – Остаться на денечек…

– Тогда прилетайте еще. А то – как чудное мгновение… Были – и нет.

– Прилетим, прилетим…

Издалека донеслась автоматная стрельба. Кедров и девушки прислушались.

– Ваши? – спросила его Аня. Кедров пожал плечами:

– Непохоже… Наши не должны… Вернутся лишь к рассвету…

Ольга быстро встала, сказала Ане:

– К самолету!

Тут вбежал взволнованный Федоркович.

– Немцы! – коротко бросил он. – Берите автоматы, и за мной!

Девушки схватили автоматы, выскочили из землянки. Стрельба усиливалась.

– К самолету, к самолету пробирайтесь! – крикнул им Федоркович.

Ольга с Аней переглянулись и, поняв друг друга, спросили:

– Гранаты есть?

Федоркович сердито закричал:

– К самолету, говорю!

Ольга заупрямилась:

– Гранаты!

Федоркович махнул рукой.

– Вот, берите. И к самолету. Иван, проводи их. Девушки взяли гранаты, побежали к самолету.

– Из ручного пулемета бьют, – проговорил Кедров, обернувшись. – В нашу сторону прут…

У самолета толпились раненые. Их только что привезли на подводах, и они растерянно переглядывались, ожидая команды на посадку.

Но такой команды пока не поступало, так как ожидали вторую подводу с тяжелоранеными, их надо было разместить в первую очередь их.

К Ольге подошел техник самолета, юркий, говорливый парень, доложил:

– Товарищ капитан, самолет подготовлен. Дело за ранеными.

– Запускай двигатели! – распорядилась Ольга.

– Есть запускать двигатели! – козырнул он и побежал к самолету.

Стрельба приближалась, и раненые беспокойно поглядывали в сторону леса.

Подошел, тяжело дыша, грузный мужчина в кепке, в кирзовых сапогах. Это был врач, он возглавлял в отряде лазарет.

– Что будем делать с ранеными? – спросила у него Ольга.

Мужчина снял кепку, вытер ею лоб, сказал:

– Подождем еще минуты две-три… Вот-вот должны подвезти. Надо их обязательно отправить. Есть в очень тяжелом состоянии.

– Вы сами видите, какая складывается обстановка. Надо было поторапливаться, – холодно заметила Ольга.

– Кто же знал?.. – развел руками врач.

– Рассаживайте этих, что прибыли.

Врач заспешил к раненым. В это время техник запустил двигатели, их шум заглушил стрельбу.

Пока сажали в самолет раненых, двигатели работали на малых оборотах.

Но тут подбежал Кедров:

– Немцы рядом! Надо уходить в лес. Всем в лес! Такой приказ…

– А самолет? – уставилась на него Ольга. – Нет, мы останемся здесь.

Кедров кинулся к врачу:

– Отводите раненых в лес…

Неожиданно двигатели смолкли, и в наступившей тишине особенно отчетливо стала слышна стрельба. Ольга бросилась к самолету.

– В чем дело? – крикнула она технику.

– Высунувшись из кабины, тот растерянно проговорил:

– Заглохли двигатели… А почему – сам не пойму…

С досады Ольга выругалась и, повернувшись к Кедрову, сказала:

– Будем защищать раненых и самолет…

Ольга, Аня, Кедров, врач и еще несколько человек отошли к опушке леса, залегли в канаву. Туда потянулись и раненые. Уже слышались голоса немцев. Судя по редкой стрельбе, их было немного. Аня вдруг поднялась, выскочила из канавы.

– Ты куда? – окликнула ее Ольга.

– Я сейчас… – ответила она торопливо.

– Назад! – крикнул Кедров, догадавшись о ее намерении.

– Я мышкой, мышкой… Подброшу парочку гранат, и обратно.

– Назад! – повторил он сурово.

Но Аня уже скрылась в лесу.

– Вот безумная! – проговорил кто-то.

– Тогда и я с ней… – Кедров выбрался из канавы, бросился вслед. Догнав Аню, схватил за руку. – За деревья, за деревья прячься! Убьют же!

Перебегая от дерева к дереву, они двинулись навстречу фашистам. Ночная темнота укрывала их. Изредка немцы пускали ракеты, лес освещался, словно огромной вспышкой молнии, и серые тени метались из стороны в сторону.

Немцы вели огонь на ходу, их голоса слышались совсем рядом.

Кедров и Аня присели за кустами. Немцы приближались. Тогда Аня встала, швырнула гранату, потом вторую…

Раздались взрывы, стрельба прекратилась.

Кедров и Аня бросились вперед. Важно было врага задержать, не допустить к раненым, к самолету.

Наткнувшись на убитого, Кедров нагнулся, хотел вытащить у него из кармана документы, забрать оружие, но в этот момент на него сверху насел тучный немец, свалил на землю.

Падая, Кедров каким-то чудом смог перевернуться на спину и ногами отбросить фашиста.

Вскочив на ноги, он кинулся к лежавшему немцу, ударил его автоматом по голове, и тот притих.

Неподалеку застрекотал автомат, раздались голоса немцев. Кедров швырнул в них гранату, а сам упал на землю.

Когда все стихло, он подполз к оглушенному фашисту, связал ему руки.

Встал, позвал Аню.

– Да у тебя кровь! – тревожно проговорил он, заметив на ее рукаве кровь.

– В руку угодили, сволочи… – процедила зло Аня. – Перевяжи…

Кедров быстро перевязал ей руку.

– Теперь порядок…

– Надо же, в правую… Хотя б уж в левую…

Кедров удивленно присвистнул:

– В левую? Она что, у тебя чужая?

– Чудак! Правой работать надо. Какой я теперь штурман без правой руки?

– Ничего, до свадьбы заживет.

Он поднял немца, и они пошли к землянке. Там уже была Ольга. Увидев на руке Ани повязку, встревожилась.

– Ты ранена?

– Так, пустяки… Чуть-чуть зацепило.

– Да как же так? – сокрушался Федоркович.