– Нет. Я думаю попытаться вычислить Обломок, а там…

– Умереть или измениться. Ага, отличный план! Скатертью дорога и попутного ветра в горбатую спину! А я туда не полезу – меня обычные Измененные мигом учуют как вакцинированную, и мало мне не покажется! А ты иди, если жить надоело! Вакцину мне, если что, и АПБР достанет.

Меня вдруг охватывает раздражение:

– А ты что предлагаешь?

– Я?! Не я тебе антинову вколола и сделала наркоманом! Какого черта тебе потребовалось там мешать мне? Я бы сделала все как надо и ушла сюда по своим делам. А ты бы поехал обратно. Разошлись как в море корабли – кому было бы плохо?

– Тому мужику на «Опеле». Твое «как надо» подразумевало его смерть.

– А он тебе кто?! Брат, друг?!

Я аж опешил от этой яростной вспышки.

– Рита…

– Я уж тридцать лет как Рита, – глухо роняет она, отворачиваясь. – Твой дурацкий закидон создал нам обоим большие проблемы. И не спрашивай меня, что я предлагаю, черт возьми! Ты предлагать должен, ты! Ты нас в это втравил! Когда творишь такое, за душой надо иметь что-то более существенное, чем дурацкую самоубийственную идею поиска Обломка и приманивания АПБР! Нет ничего? Ну, поздравляю тебя, Шарик, ты балбес!

– Дурацкий закидон, значит… – Я пытаюсь справиться с волной горечи, но получается плохо. Неужели все зря, и взывать к человеческому в Рите уже поздно? – Попытку спасти человеческую жизнь ты называешь дурацким закидоном?

– Ой, вот только не надо этого, ладно? Тошнит уже от морализаторства! Думаешь, ты спас этого типа? Если Обломок начнет излучать всерьез, ему в любом случае не поздоровится. И нам тоже. Плюс три трупа при худшем раскладе. Как тебе такая арифметика, господин спасатель?!

Несколько секунд я борюсь с искушением послать ее лесом, развернуться и уйти. Но понимаю, что это, по сути, капитуляция, а значит, все старания были напрасны, и там, в Иркутске, я просто свалял дурака… Вот только упрямый сталкер во мне отказывается это признавать. Ну не может быть ошибкой попытка спасти человека! Особенно если этот человек много для тебя значит.

Поэтому, упершись взглядом в землю, я тихо произношу:

– Я вытащу тебя отсюда, обещаю!

Не исключено, что в ответ я услышал бы что-то язвительное, но нас прерывают.

* * *

Он вылетает с соседней улицы как оглашенный и успевает пробежать несколько метров, прежде чем я узнаю его. И удивляюсь. Тот мужик с «Опелем». Сейчас он – воплощенная паника. Вспотевший, растрепанный, задыхающийся, с круглыми от страха глазами. Но без ружья. Куда он его дел, интересно? Этот вопрос волнует меня ровно до того момента, когда за ним следом из-за угла выбегает свора. И не каких-то там шавок из подворотни. Тут серьезные псы – поджарый, хищный доберман, здоровенная лохматая дворняга, похожая на живой танк кавказская овчарка. А за ними еще и еще… Ох ты ж ежик! Вот это собачья банда! И они не заходятся в яростном лае, как можно было бы подумать, – просто бегут. Молча, целеустремленно. Убивать.

В считаные секунды понимаю, что мужику крышка, если мы не вмешаемся… А если вмешаемся, возможно, и нам. Но я больше не раздумываю, выхватываю один из пистолетов и стреляю в воздух, надеясь, что это отпугнет псов. Фиг там! Погоня продолжается, но я уже привлек их внимание. Шутки кончились. Целюсь в дворнягу и стреляю. По такой крупной цели промазать сложно. Ее лапы подламываются, и псина, не издав ни звука, падает на бок. Опять надеюсь, что это произведет впечатление на остальных. И опять тщетно. Ноль реакции – будто не живые звери бегут, а биороботы… Или… тут я холодею… их направляет Измененный-«животновод». Если так, дело швах. Пора валить. Всем нам. Если успеем.

– Ри… – оборачиваюсь к спутнице и осекаюсь.

Ее нет – сбежала. Впрочем, сейчас оно даже к лучшему – о себе бы позаботиться. Всю свору мне не перестрелять – их слишком много. Там, на дальнем плане, мелькают десятки силуэтов. Заполошно озираюсь – дома слишком далеко. Не добежать – разорвут. А вот… Резко рву вправо, к гаражам. Около крайнего растет кряжистый клен. Машу рукой мужику. Кажется, он меня понимает и сворачивает в ту же сторону.

Бежим. Доберман самый быстрый. Он настигает мужика и прыгает на него. Тот каким-то чудом в последний момент успевает вильнуть в сторону, и зубы пса вместо плоти вырывают клок одежды. Дважды стреляю на бегу и каким-то чудом со второй попытки попадаю. Правда, в лапу. Доберман скулит и начинает отставать. Кавказ метрах в десяти позади, остальные еще дальше. Теперь уже до гаражей успеем.

Я добегаю первый, подпрыгиваю, цепляюсь за толстую ветку, подтягиваюсь. Фигня война – вот и наверху. Пусть и невысоки гаражи, а псам не допрыгнуть. Мужик, похоже, совсем выбился из сил – не может подтянуться, руки соскальзывают с ветки. Подхватываю его в последний момент и, сам рискуя свалиться, рывком затягиваю наверх.

У-уф! Неужели спаслись? Нет, не так быстро! Свора окружает гаражи, спокойно, без суеты. Берет в правильную осаду. Гаражей тут немного, и по крышам мы далеко не уйдем – псов достаточно, чтобы окружить и бо́льшую территорию. Все крупные, каждая псина – серьезная боевая единица даже в схватке один на один, а такая орава… Я прикинул – больше двух десятков. В основном дворняги, но хватает и породистых – вдобавок к кавказу и доберману пара немецких овчарок, ротвейлер, среднеазиат и даже мастиф с питбулем. Откуда их только собралось такое количество?

– Организованные, т-твари! – чуть пристукивая зубами от злости пополам со страхом, цедит мой товарищ по несчастью. – Как волки стаей загоняют!

Я молча кошусь на него. В кого ж ты такой везунчик, а? Постоянно влипаешь в передряги. И другие с тобой влипают. Вот что сейчас делать? У меня два «Грача» с полными обоймами… были. Четыре патрона я истратил, осталось тридцать два. Стреляю я неплохо, только псы ведь не сидят на месте, являя собой мишени, как в тире, а бегают из стороны в сторону, за деревьями скрываются, чтобы затруднить мне прицеливание. Это никакой стайной самоорганизацией не объяснишь. Где-то рядом тот, кто ими управляет.

– Город как вымер, – продолжает нервно говорить незнакомец. – Эти, что ли, выжрали людей?

– Скажешь тоже! – криво усмехаюсь я. – Для таких подвигов их потребовалось бы не меньше тысячи. Нет, народ просто по домам сидит – вечер же… А этих на нас просто науськали.

– Кто?

– Вот бы знать! Да и не собаками едиными. Думаю, в этом Лесногорске еще много чего подобного творится.

Он пялится на меня и морщит лоб, вспоминая.

– Постой, это ведь ты меня там, в лесу… предупредил, да?

– Я.

– Спасибо. Должник твой. Теперь уже дважды… Меня Родион зовут.

Жму его протянутую руку.

– Худож… Артем я, – представляюсь, опять чуть сбившись на имени. – А считаться пока рано: такие дела идут, что счет твой десять раз еще поменяется в ту или другую сторону. А вообще тут тебе не футбол – чемпионат не разыгрываем. Держаться друг за друга надо и помогать, иначе…