сказал, – достал из кармана тест ДНК и взмахнул им как флагом, знаменующим начало войны. Войны за мою дочь! Встал и выскочил из палаты, как обезумевший. Замер в фойе у лифта, а после и вовсе упал на диванчик, пытаясь прийти в себя.

Так меня не выворачивало ещё никогда…

Столько во мне было протеста, столько гнева, столько ярости! Адреналин шарашил в крови, задавая смертельный ритм сердцебиения.

Сжимал в руке тест, превратившийся в мокрый клочок бумаги, и не сводил взгляда с цифры в девяносто восемь процентов, выделенной жирным шрифтом в самом углу. У меня в руках то, что поможет решить все мои проблемы! Тест сделан на основании доверенности, да ещё и её письменное заявление, которое тоже осталось у меня. У Марты просто нет шансов бодаться с юридической машиной! Неужели она этого не понимает?

Нет, я не собираюсь лишать ребёнка матери, но сменить место постоянного проживания – максимально просто.

Почему она не позвонила? Почему не рассказала о своих планах? Почему так торопится в тот город, отнявший и её детство, и её родителей? Чем она, имея такой перечень противопоказаний, собирается там заниматься? Какое образование получит Лекса, пойдя в ту полуразрушенную школу?

Морозов не просто так провёл там сутки, он собрал информации столько, что можно было смело идти в прокуратуру и закрывать, к чертям, и их продажную администрацию, отмывающую деньги, и коррумпированные местные органы власти.

О чём думала эта девчонка? Там нет будущего!

Мне потребовалось несколько минут, чтобы приблизиться к состоянию спокойствия. И как только смог вдохнуть, не хрипя от спазмов, в голове что-то щёлкнуло…

Я снова бросился в палату, застав Марту в раздавленном состоянии. Она тихо плакала, пряча лицо в подушку. Тело её пробивала дрожь, которая трансформировалась в мой стыд.

– Откуда ты узнала про свадьбу? – присел на кровать, сжал свисающую ладонь, легонько пробегаясь пальцами. Марта встрепенулась и перестала плакать. А я вдруг осознал, что Лекса об этом не знает, а значит, и матери ничего не могла сказать.

– Твоя невеста приходила, – Марта кивнула на прикроватную тумбу, где стояли скромный пожухлый букет и пакет с фруктами, к которому, кажется, никто и не прикасался. – Ангелина… Она пришла пожелать мне скорейшего выздоровления и пообещала помочь с переездом.

– С чем?

– С переездом. Она сказала, что найдёт машину, чтобы с комфортом доставить нас домой…

Глава 23

Марта

– Мамочка! – в палату влетела дочь, неся совсем нескромный букет цветов. Лекса обхватила меня крепко-крепко и начала целовать ладони.

– Лёк, ты чего? Почему глаза на мокром месте? Что-то случилось? – я присела на корточки, пытаясь не показать, что пока каждое движение мне дается через боль.

За несколько месяцев полной неподвижности руки и ноги просто отказываются слушаться, а слабый каркас спинных мышц к вечеру начинает стрелять спазмами, от которых хоть на стенку лезь! И признаться, я слабо представляла, как вынесу многочасовую поездку домой. Но главное, что моя дочь рядом. Большего мне и не нужно.

– Я просто так сильно соскучилась по тебе. Хочу, чтобы всё было как раньше. Только давай и дядю Гору с собой возьмём?

– Всё хорошо, моя мышка. Всё обязательно будет хорошо. Ты почему одна? Кто тебя привёз?

После нашего вчерашнего разговора на душе не то чтобы осадок остался, там толща пепла залегла. Мне было безумно стыдно и перед Горозией, и перед его невестой. Кажется, что все вокруг меня вдруг стали несчастными.

Разрушила их планы, объявив о дочери, а после просто попыталась скрыться, думая, что так будет только лучше. И ведь Гора прав, если бы не моя болезнь, то эта тайна навсегда осталась бы со мной!

Я просто хотела родить ребёнка от мужчины, в которого была влюблена, как дурочка. Была надежда, что это просто детская фантазия, этакий кумир, пусть и сотворенный. Но когда он оказался рядом, поняла, что окончательно погибла. До сих пор помню его хриплый голос, тот слабый поцелуй, расколовший мою жизнь на «до» и «после».

Жалею ли я?

Нет! Просто любила так, как могла, как умела. И дочь любила за нас двоих. А как я радовалась, когда моя малышка почти ничего не взяла от меня. С каждым днём сходство становилось всё сильнее, грея душу узнаваемыми чертами лица, упертостью характера и спокойствием.

Я не жалею. И мне не стыдно. Пусть весь мир об этом знает. Я просто взяла судьбу в свои руки и абсолютно точно выбрала человека, от которого хотела бы родить.

Но я не могу заставить расплачиваться ни Горислава, ни Ангелину за то мое решение.

Да, выглядело это весьма подло и трусливо. Со стороны, наверное, кажется, что я просто сбегаю, воспользовавшись возможностями, связями и деньгами Горислава. Отсюда и его странный туманный взгляд, за которым непременно кроется осуждение. Отсюда и визит его встревоженной невесты, в чьи планы не входили ни взрослая дочь, ни бонус в виде больной матери. Боже… Вот за это было стыдно.

Но ведь я не специально! Мне не нужны были его деньги, я не просила о лечении. Думать я могла лишь о том, чтобы Алекса не оказалась на обочине жизни. Только бы у неё был шанс стать хорошим человеком, сбежать из того проклятого города, где будущего просто быть не могло.

Ангелина, наверное, думает, что мы с Лёкой станем для неё проблемой. Она боится, что я могу отказаться от дочери, скинув её на отца?

Так пусть спит спокойно, дочь свою никогда и никому не отдам, даже Гориславу. Она моя, и точка! Я буду зубами грызть землю, буду биться до последнего, спать у стен суда, но докажу, что никто лучше матери не позаботится о ребёнке.

– Мам, ты готова? – Лекса подёргала меня за руку, вырывая из мыслей.

– Да, конечно, – я подхватила небольшую сумку, мысленно прощаясь с палатой.

Осмотрела себя в зеркало, чуть взгрустнув из-за отражения. Джинсы сидели как на вешалке, пуловер свисал чуть ли не до колен, а отросшие волосы мочалкой торчали в разные стороны. Так себе картинка, конечно… Ни в какое сравнение с этой расписной кралей со страницы модного журнала.

– Пойдем, мамочка…

Я несмело вышла из палаты, буквально сталкиваясь с Гориславом. Он разговаривал с кардиохирургом Леняевым Иваном Петровичем. Это был не обычный хирург, к нему люди годами ждут очереди, чтобы просто проконсультироваться, а мне он лично провёл операцию, и всё благодаря Горынычу. Моему Горынычу…

– Дядя Ваня, это вам, – Алекса скинула рюкзак и достала детский рисунок, с которого на нас смотрел доктор, вот только