— Ты же говоришь о серьёзных отношениях? — уточняет он и протягивает руку убирая прядь волос с моего лба.

Я сглатываю от оторопи и медленно киваю.

— Да. Я о них. Я хочу быть раз и навсегда. Хочу любить и довериться мужчине. Потому что всё остальное ерунда. А тот формат встреч, что вы мне предложили… — оекаюсь.

Он опускает взгляд вниз, густые чёрные ресницы слегка подрагивают. Затем вновь смотрит на меня.

— Тебя оскорбил, — спокойно завершает за меня Сата́нов, я киваю, а он продолжает, — но это и вправду то, что я могу тебе дать. Я с тобой честен, не обещал тебе любовь до гроба. Предложил трахаться, учитывая, что у тебя нет пока парня и финансово обеспечить тебя…

Хмыкаю.

— Чтобы потом также холодно отстранить от себя и сказать, что я надоела? — с горечью спрашиваю я, — ничего личного, Иванова, просто бизнес, — передразниваю его я, на что он слегка поднимает кончики губ, — ведь так? Удобно трахаться по средам и пятницам, иногда, когда у вас зачешется и по выходным? Удобная налоговичка, так да? И насчёт финансов проконсультировался и на столе разложил?

Скулы Сата́нова даже сквозь густую поросль становятся острыми.

— Как же ты всё извратила, Таня, — он старается держать себя в руках.

— Правда глаза колет, да, Андрей Александрович? — я его как будто на дуэль вызываю, — или может быть есть какой-нибудь нюанс, а, Сата́нов?

— На что ты намекаешь? — щурит зло глаза.

Я насмешливо поднимаю бровь и провожу взглядом по его ладно сбитому атлетическому телу.

— Да так, — и собираюсь уйти.

Следующую секунду пол передо мною колышется. Ещё секунда и я плюхаюсь задом обратно на стул.

— Что вы делаете? — шепчу я, когда его руки грубо и настойчиво ложатся на мои бёдра.

Меня начинает трясти, внутри всё трепещет и от страха и от того как моё тело откликается на него.

— То, что хочу, — его самого трясёт словно в лихорадке.

Его губы собственнически накрывают мои, язык требовательно орудует во рту. Я отталкиваю его от себя укусив за язык.

— Мля… Хочешь, чтобы я побегал за тобой?

— Хочу, чтобы вы оставили меня.

Снова приближается и я обрушиваю на его мощную грудь град ударов моих кулаков. Но это как слону дробина, он легко уводит мои руки за спину. Пока я сопротивляюсь моя юбка сбивается почти на талию.

Мы оба часто дышим и в последнюю очередь это из-за борьбы.

— Совсем меня не хочешь?

— Нет! — говорю слишком поспешно.

Андрей Александрович рвёт на мне трусики и жемчужины разлетаются по гостиной, рикошетом прыгая по стенам и полу. Его ладонь ложится на лобок и потирает влажные половые губы.

— Ты такая врушка, Таня, — шепчет он мне прямо в ухо.

И вновь целует меня, не переставая массажировать круговыми движениями пульсирующий клитор. Я стону в его рот и он отпускает мои дрожащие руки, которыми я тут же обнимаю его.

Сата́нов отрывается от меня и рвёт на мне блузку.

— Самое охуенное, что я видел в своей жизни, — произносит он и сжимает мою грудь обеими ладонями.

Не отпуская моего взгляда, играет с сосками, целуя, кусая, дуя на них. Я на миг откидываю голову назад, а затем мы вновь сливаемся в долгом поцелуе, кусая губы друг друга, которые тут же немеют от напора.

Я наскоро снимаю с него футболку, мимолётом любуясь рельефом его груди, кончиками пальцев ощущая узлы мышц на спине, впиваясь ноготками, на что он реагирует рыком. Мои ладони оглаживают его бёдра и тянут молнию на ширинке вниз.

Босс даже брюки не успевает снять, а его член влажный от смазки, пульсирующий от предвкушения грубо, одним ударом проникает в меня.

Я выгибаюсь дугой от острого наслаждения, его восхитительно твёрдый огромный член почти разрывает меня. Андрей Александрович тут же жадно целует грудь, животик, а его палец неустанно поглаживает налившийся кровью клитор.

Сата́нов не двигается, давая к нему привыкнуть, лишь только целует опухшие от его поцелуев губы.

— Ахуенная, сладкая, тугая, вкусная, красивая, — шепчет он несвязно.

А когда начинает медленно двигаться во мне, я отчаянно цепляюсь за его плечи, стул подо мной ходит ходуном. Андрей Александрович неутомим двигаясь размеренно словно поршень. А я с ума схожу от острого проникновения, от того как его губы целуют меня, что он шепчет на моё ухо пошлости, от которых я возбуждаюсь сильнее, его руки поддерживают мои бёдра, а дарящие удовольствия пальцы безумно быстро кружат на клиторе.

Я взрываюсь. Тысячью ракет, сотней солнц в космосе, миллиардами эндорфинов в крови, всеми клятвами любви на этом свете. Растекаясь и дрожа на его члене. И он со мной, едва успевая выйти из меня и окатывая внутреннюю поверхность моего бедра горячим семенем. Дрожащая обнимаю его тело, он вторит мне.

Если и была пыль в бунгало, то мы её протёрли. Со всех горизонтальных и вертикальных поверхностей.

Искупавшись, теперь сытые и убаюканные лежали рядом друг с другом. Я располагаюсь на его груди, сердце в которой мерно стучит.

Вечер незаметно подступает.

Сата́нов целует меня в лоб и встаёт.

— Надо всё же посетить родителей, — с этими словами уходит.

Я не успеваю расстроиться, как Андрей Александрович заглядывает в комнату.

— А ты чего лежишь, Таня, у нас полчаса на сборы…

Глава 23

Полчаса на сборы?! Я была готова через пятнадцать минут. Лёгкое длинное платье и трусики с бусинками вместо ластовицы. Здесь такой климат, что почти круглый год можно не заботиться о тёплой одежде. Слегка подвожу глаза карандашом и трогаю губы блеском. Не стоит ярко краситься, видно, что мама у Андрея Александровича очень притязательная.

Сердце замирает. Сата́нов ведёт меня к родителям чтобы что? Вывод напрашивается сам собой. Чтобы познакомить? Обозначить как девушку? Предположения, предположения… Но я боюсь об этом даже думать. Ведь по сути он ничего мне не обещает…

Сата́нов появляется в дверях. Вздрагиваю от неожиданности и улыбаюсь прямо в отражении. Он подходит сзади и кладёт горячие ладони мне на талию, скользя по ней, прижимается пахом к ягодицам и слегка потирается о них, зарывается лицом в волосы на затылке.

— Если можно было бы послать всё на это свете, сделал бы это немедленно, — хрипло проговаривает он.

— Господин адвокат,