но под утро, сквозь кроны деревьев, замаячили до боли знакомые крыши села. В какой-то момент уставшая, злая Неля подумала — это нечистый шутит с ней. Но нет. Через несколько шагов стало окончательно понятно — она вернулась домой. И, что самое неприятное, её ждали.

— Так вот и она! Нелька! — Гала, деревенская сплетница и жена местного пекаря, ткнула толстым, некрасивым пальцем.

За спиной Галы стояло человек десять. Часть из них — с вилами. Уставшая, измученная Неля помолилась. В голове у нее тут же всплыли истории о святых, которые в самый последний момент получают божью помощь. В голове яркими пятнами вспыхнули моменты из проповеди прошлого Отче. Он рассказывал, как Всевышний превращал писаных красавиц в чудовищ, чтобы их не возжелали варвары другой веры. Может, подробный фокус нашелся бы и для Нели?

«Пусть грязь на моем лице станет кожей. Пусть я утрачу облик человека. Пусть пальцы мои станут ветвями, а зубы камнем. Молю, сделай меня такой, чтобы меня боялись и не трогали. Всевышний, не оставь свою блудную овцу в статье волчьем!»

Неля тяжело выдохнула и вышла к людям. Бежать всё равно не имело смысла. Ничего не имело смысла.

Они смотрели на неё поражено, и с отвращением. Когда надежда закралась в сердце Нели, староста грустно вздохнул, крепче сжал вилы и тихо отдал приказ:

— Взять её.

Восемь крепких мужских рук схватили её прежде, чем в голове промелькнула какая-нибудь хорошая (или не очень) идея. Неля обвисла в чужих руках и позволила себе потерять сознание, а после провалиться в глубокий сон.

— Краса моя…

Она видела детство. Видела огромную отцовскую кузницу, пегую кобылу с белыми пятнами на крупе и братьев. Братьев было много. Они шумели, дрались и вели себя хуже кур в курятнике. Но Неля их любила, поэтому давала им по двум затрещинам в день, вместо трёх. Братья эту доброту ценили, поэтому стабильно бросали грязную посуду и периодически прятали колодезное ведро. Один из них, самый младший, вовсе вылил воду под ноги Нели в тот день, когда Остер приехал её забирать.

Это было дурной приметой. Уже тогда Неля поняла, что брак её счастливым не будет.

— Краса моя.

Картины прошлого померкли и Неля, сама того не ожидая, открыла глаза. На плечи что-то давило, спина лежала на пуху. Это всё как-то подозрительно отличалось от сна в её кровати. И потолок…. Другой.

Неля попыталась вскочить, но чьи-то руки нежно и настойчиво заставили Нелю не двигаться.

— Тихо-тихо, краса моя. Все хорошо.

В противовес этому утверждению выступала память. Воспоминания пёстрой лентой промелькнули перед Нелей. Её уход, лес, скитания, перевернутый веник, жители с вилами. Самые страшные кошмары воплотились в жизнь. Но она лежала на мягкой кровати и Адам…

Неля вскрикнула. На ней не было ее одежды. На коже не чувствовалось прикосновения грязи. Она была чистой!

— Тихо-тихо. Краса моя, не кричи. Это был не я. Это другие женщины.

Легче от этого не стало. Неля ощупала свое тело, заглянула под ворот рубашки, пару раз надавила пальцами ниже живота. Чувства вышли странными. Её особо не трогали, но в то же время Неле показалось, что больше не было в её теле места, которое могло бы принадлежать ей и только ей. В душе что-то сдохло. Стоило ждать второй волны шуток пол зубы там, где биологически их быть не должно.

«Господи, за что? Почему именно я?»

— Краса моя, возьми.

Она впервые посмотрела на Адама. Тот жалко улыбнулся. Под его глазами красовался контур намечающихся синяков. В руках молодой Отче держал тарелку с пшенной кашей на молоке. Неле показалось, что молока в тарелке даже больше, чем самой каши.

— Знаю, ты постишься, но у меня сердце выпрыгнет, если я угощу тебя кашей на воде. — Адам протянул руку и Неля отпрянула назад, не давая пальцам мазануть щёку. — Краса моя, пожалуйста. Не упрямься. Тебе нужно восстановить силы.

Неля сглотнула. У самого горла собрался неприятный ком. Она и не думала о том, какой сегодня день. Просто брать что-либо из рук Адама ей казалось опасным. Заметив её взгляд, Адам поднёс миску к губам, и немного отпила молока.

— И ничего не произошло. Краса моя, давай.

После этого ей стало брезгливо. Неля поджала губы и отвернулась, чувствуя себя капризным ребёнком, которому дают редьку с мёдом. Она зажмурилась, когда край миски уткнулся ей прямо в губы.

— Давай. — Повторил Адам. — Ты ведь знаешь, что я понимаю работу человеческого тела? Если ты не откроешь рот, я сделаю это сам.

Борясь со страхом и лёгким отвращением, Неля подчинилась. К её удивлению Адам не стал самостоятельно заливать кашу в её рот. Он передал миску в её руки, а сам сел на рядом стоящий стул и очень тяжело вздохнул. Его взгляд, странный и непонятный, не сходил с неё, как бы Неля не чувствовала себя прозрачной.

В каше было не только молоко. Неля ясно почувствовала мёд и увидела много коричневых точек, плывущих по белой поверхности. Желудок скрутило от отвращения.

— Ты хотя бы миски помыл, прежде чем угощать девушку.

Если он решит её потому убить, Неля хотя бы скажет всё, не боясь. Ведь нечего терять. Адам усмехнулся и покачал головой, пока Неля рассматривала кашу. Коричневые точки сбивались в большие, и не очень, пятна. На пыль и простую грязь это похоже не было.

— Это корица, краса моя. Она делает еду чуть более пряной.

— Или это ржавчина, судя по цвету.

Адам тихо посмеялся. От этого смеха Неля почувствовала себя даже большим ребёнком.

— Понюхай лучше.

Неля подчинилась. Теперь, в спокойном и сладком запахе начали угадываться до этого неизвестные ноты. Будто кто-то спрятал шило в ворохе пуховых одеял. Неуверенно Неля тронула молоко кончиком языка. Адам тихо хихикнул.

— Ты знаешь, что в этот момент похожа на котёнка?

Кровь прилила к щекам. Руки дернулись, сладкое молоко перелилось за края миски и обрушилось на одеяло. Одна, две, три секунды. Всё внутри Нели замерло. С ужасом она ждала момента, когда вся мнимая доброта церковника спадёт и он, наконец, оголит свою истинную сущность.

— Надо было подстелить полотенце. Прости. Сама не вымазалась?

Сил хватило на то, чтобы просто кивнуть головой. Адам тяжело вздохнул, стянул с неё мокрое одеяло и полез в сундук за новым. В это время Неля наблюдала за ним, но никак не могла понять — почему? Что сейчас происходило? Почему он так мягок?

Адам заправил несколько прядей ей за ухо, хорошенько взбил подушку за спиной и подстелил небольшой