Да, здоровых взрослых мужиков такими фокусами можно всего лишь вывести из строя на пару минут, но мне больше и не надо. Мне бы только до их босса добраться… Я вскочила на стол, сметая грибочки и салатики, и ткнула пистолетом в ноздрю остолбеневшему Шарову.

Отставной бандит таращился на свое поверженное воинство и обеими руками прижимал к груди блюдо с поросенком.

– Как ты мог?! – заорала я, опасно балансируя на шпильках на гладкой поверхности. – Они же еще дети!

– Кто?! – выкатил глаза толстяк.

– Мои студенты! Мы же договорились, что ты их не тронешь!

– Да я и не трону… – засопел Шаров.

– Кто послал черный джип? Полчаса назад он сбил одного из ребят!

Я дернула толстяка за ворот рубашки. Тот захрипел, пуча глаза, и едва слышно просипел:

– Это не я! Я не при делах… За базар отвечаю!

Я ослабила захват. Вообще-то это походило на правду – у Шарова больше не было причин желать зла юным гениям с того момента, как мы пришли к соглашению. К тому же он все время был у меня на глазах и никак не мог отдать приказ убить моих подопечных. Если бы я не была на таком градусе после Петиного звонка, если бы дала себе несколько секунд подумать, прежде чем действовать…

Я отпустила Шарова и спрыгнула со стола.

– Извини. Понимаешь, Михал Семеныч, для меня мои клиенты как дети. Ты ведь любишь свою дочку? И готов на все, чтобы она была в безопасности? Ну, вот и я так же…

Помятые парни поднимались с пола. Серьезно никто не пострадал, скорее, я нанесла им моральный ущерб. А эти ребята такого не прощают…

– Отзови своих! – попросила я. Шаров с полминуты таращился на меня, онемев от подобной наглости, а потом сиплым голосом произнес:

– Учитесь, уроды, как надо! Видали, как она ствол пронесла? А ну, сели все!

Марьяна во все глаза смотрела на меня. Девушка, похоже, не до конца осознала, что произошло. Я ведь могла и пристрелить ее папочку… А вот Клара Ильинична как ни в чем не бывало придвинула к себе рюмку водки, уцелевшую во время драки, и залихватски опрокинула в рот, даже не поморщившись.

Я покинула «Веселую русалку» не прощаясь. Поймала такси и через полчаса уже стояла в приемном покое больницы рядом с белым как мел Петей. Первый вопрос, который я задала парню, был таким:

– А ты что здесь делаешь?

Петя растерянно заморгал покрасневшими заплаканными глазами:

– Из-звините?

– Я дала вам обоим четкие инструкции, как себя вести, пока меня не будет. Из квартиры не выходить, дверь никому не открывать… И что я вижу? – мрачно произнесла я. – Один зачем-то выскочил на проезжую часть, а второй помчался на поиски приключений…

– Я не помчался, – с обидой проговорил Петя. – В «скорую» меня не взяли, потому что это был реанимобиль. Тогда я вызвал такси и приехал сюда. Не мог же я Сашку бросить… И плевать мне на всех киллеров на свете!

– Ладно, не кипятись. Как он?

– Плохо, – вздохнул Мамонтов.

– А что врачи говорят?

– Никаких прогнозов…

Так, дело серьезное. Ну как же так! Я была абсолютно уверена, что после того, как я побеседую с Шаром, все проблемы парней закончатся!

Я отвела Петю в сторону и усадила на пластиковый стул, а сама устроилась напротив. Мамонтов моргал и отворачивался. Я сунула Пете пачку одноразовых салфеток и жестко спросила:

– Расскажи мне еще раз про автомобиль, который сбил Сашу. Все, что видел сам, все, что слышал краем уха. Давай излагай.

– Да я ничего не знаю, – замямлил студент. – Черный джип, номеров никто не запомнил, выскочил из-за угла, и все…

Так, ясно. Ну, это ничего – на дворе двадцать первый век, всюду камеры. У полиции есть возможность найти того, кто пытался убить Сашу Белкина.

А меня интересует другое.

– Ты мне скажи, зачем твоего друга на улицу понесло, а? Говоришь, ему позвонили? И кто же?

– Он не сказал, – вздохнул Петя.

Я задумалась. Потом сообразила:

– Слушай, а где его телефон? Сашкин?

Петя полез в карман и вытащил треснувшую пополам «Нокию».

– Ну-ка, пошли со мной! – скомандовала я.

У меня ушло довольно много времени, чтобы разыскать врача и задать вопрос о состоянии Александра Белкина. Немолодой хирург неохотно сообщил, что состояние Саши стабильно тяжелое и больше ничего он пока сказать не может.

– И вообще не стойте тут, идите в приемный покой, – недовольно сказал врач. – родственникам здесь нельзя находиться.

– А я не родственник, – проговорила я, думая о другом и уже строя планы на ближайшие два часа.

– А кто вы? – зачем-то поинтересовался хирург.

– Телохранитель, – машинально ответила я.

– Чего же вы его так хреново охраняли-то? – ухмыльнулся врач и скрылся за дверью.

– Поехали! – я подхватила Петю под руку и потащила на улицу. – Я тебя здесь не оставлю.

Петя упирался и бормотал, что «Сашку не бросит». Я остановилась.

– Слушай, ты ему сейчас ничем не поможешь. В реанимацию тебя все равно не пустят, ясно? Нам сейчас гораздо важнее выяснить, кто покушался на твоего друга. А еще – кто выманил его из дома…

Петя шумно задышал и сжал кулаки. Ага, дошло!

– Так что поехали, тут недалеко.

Марк жил в нескольких кварталах от больницы. Как всегда, он был дома. Мой приятель ведет ночной образ жизни, поэтому днем он спит, как вампир. Пришлось разбудить его, пообещав тройную оплату. Иногда Марк выполняет для меня кое-какую работу, а его биография достойна приключенческого романа.

– Посидите здесь, – велел Марк и ушел за занавеску. Живет он в коммуналке, а комната моего приятеля представляет собой мастерскую, перегороженную занавесями из плотной черной ткани. Он чинит телефоны и компьютеры, и только узкая кровать за занавеской напоминает о том, что это все-таки человеческое жилье.

Минут через десять Марк вышел к нам.

– Ну что? – я поднялась ему навстречу.

– Последний звонок с этого телефона прошел вот по этому номеру, – сообщил мне Марк. – А сам телефон можете выбросить, восстановлению не подлежит.

Я поблагодарила мастера, сунула ему деньги. Но Марк отказался.

– Я тебе еще должен… Сама знаешь, за что.

– Ладно! – отмахнулась я. Пару месяцев назад я здорово помогла этому странному человеку.

Потом я сделала телефонный звонок.

– Маня? – радостно заверещала я в трубку. – Манечка, у меня новый хахаль. Такой интересный мужчина! И телефончик оставил. Будь добренькой, запиши…

И я продиктовала номер, что дал мне Марк.