девяти лет, и среди них было несколько светловолосых. Поднимался пар, девочки бегали по краю бассейна, и съемка с помощью зума приближала их мокрые купальники, прилипшие к лобку, капли, катившиеся по их попкам, и струйки между ног. Одна малышка гладила волосы другой, а та в порыве детской нежности страстно целовала ее, а затем положила голову на плечо подружки. В бассейне можно было разглядеть, как барахтались ноги, как маленькие попки уходили в бурлящую воду. На бортике бассейна некоторые девочки поправляли купальники, у них соскакивали бретельки и почти обнажалась плоская грудь.

— Ему это понравилось?

Нико улыбнулся и пояснил, что получил шесть тысяч песо плюс пятьсот в виде чаевых.

Когда он позвонил мне одним ужасно холодным днем — я в это время пыталась изучать весьма скучный предмет, — по тону его голоса стало ясно: речь пойдет о чем-то срочном, связанном с его работой, ведь только она доставляла ему радость.

По словам Нико, два дня назад ему позвонила женщина. Она не стала ничего объяснять по телефону, и это было в порядке вещей для заказов интимной съемки. Он приехал к ней домой, ничего не подозревая. Но вскоре понял, что на сей раз интуиция его подвела. Что-то было странное в этой женщине — в ее сгорбленной фигуре, аккуратном, но избыточном макияже, не скрывавшем круги под глазами, и прежде всего в том, что она предложила ему чай. Мне он уточнил, что сексопаты всегда угощают не чаем, а кофе или бокалом красного вина вечером.

Женщина принялась объяснять задание спокойно, почти что нравоучительно. Нико догадался, что она учительница, не только по манере изложения фактов. Несмотря на то, что она заламывала руки и старалась не плакать, бросала неодобрительные взгляды на его крашеные волосы и на секунду замешкалась, заметив черный лак на ногтях Нико.

Она сообщила, что недавно у ее дочери начались галлюцинации. Девушка призналась, что у нее были видения, а мать ей не поверила, ибо та всегда была обычной, застенчивой, но совершенно нормальной. Подруг у нее мало, поскольку в последние годы семья часто переезжала, и Марсела не успевала ни с кем подружиться. Лечение у психиатра оказалось бесполезным. Мать была в отчаянии. Девушка отказывалась признавать, что ее видения в галлюцинациях не были реальностью. Никто не мог переубедить Марселу в обратном. Так что мужу этой женщины пришла в голову идея (Нико знал, что история с мужем — вранье: ни один мужчина не позвал бы незнакомца стать свидетелем безумия собственной дочери, к тому же он отсутствовал по неизвестной причине) заснять ее во время галлюцинаций, а потом показать ей видео и таким образом убедить, что она была одна и кричала на голые стены. Снять необходимо на VHS, потому что Марсела никому не доверяла и не поверила бы фильму в более современных, изощренных форматах: она могла обвинить их в обмане с помощью манипуляций изображением. Нет проблем, у Нико было старое оборудование. Когда он сказал, что согласен, женщина бросила на него тяжелый взгляд и попыталась скрыть свои эмоции. С некоторой торжественностью она пригласила его подняться по лестнице в комнату дочери.

Нико признался мне, что ожидал увидеть нечто другое. Например, девушку, привязанную к кровати или накачанную наркотиками, в комнате с мягкими стенами. А на Марселе был, по его словам, свитер огромного размера, вроде мужского, цвета увядшей розы, и джинсы на три размера больше нужного. Невозможно понять, толстая она или худая. Голова обрита — мудрое решение после длительного упорного выдергивания волос, которое началось вместе с галлюцинациями, как ранее объяснила мать. По щеке проходил неглубокий шрам, всего лишь серебристая линия. На кровати — забытый лифчик, несколько кукол в рядок на деревянной полке, выключенный телевизор, фотографии Марселы в портретных рамках или приколотые к стене канцелярскими кнопками: она на снегу в зимней шапочке из синей шерсти; при получении диплома; перед алтарем с испуганным выражением лица во время первого причастия. В то время у нее еще не было галлюцинаций. Когда мать извинилась и оставила их наедине, Марсела подошла к нему. Нико сказал мне, что он почувствовал сильный запах старомодных духов, которые напомнили ему собственную мать и тетушек. Она тихо сказала: «Знаю, зачем она привела тебя сюда. Увидишь, что это правда. Я никогда не вру». Потом Марсела улыбнулась ему, и Нико всему поверил. Когда чуть позже она приблизилась, чтобы поднести ему зажигалку, Нико ошеломил запах, который девушка пыталась скрыть с помощью духов. Он исходил от рук, вонявших вагинальными выделениями, кровью, сексом и дохлой рыбой, гниющей на солнце.

В тот день галлюцинаций не случилось, и мать спросила Нико, есть ли у него мобильный телефон. Странный вопрос. Разумеется, есть, ведь она в первый раз позвонила по номеру мобильника, и именно он был указан в объявлении. Бедная женщина была слегка не в себе. В любом случае она хотела выяснить, может ли рассчитывать на его полный рабочий день в ближайшее время. Нико пообещал не браться ни за какую другую работу, но сказал, что надо будет приплатить. Весь следующий день мы ждали звонка вместе, в его квартире-студии. Мобильник лежал на кровати, и мы глазели на него так, будто жаждали известий от похитителя самого близкого человека. Попытались восстановить историю Марселы с помощью подсказок, которые у нас уже были. Католическая школа. Галлюцинации с детства. Что-то среднее между религией, табу и сексом, отсюда и вынужденная мастурбация. Самобичевание: я сказала ему, что, скорее всего, Марсела носит рубашки, свитера и футболки с длинными рукавами не случайно. Она порезала себе лицо, а значит, должна была причинять боль и своему телу. Жизнь Марселы казалась нам насыщенной, и, думаю, мы ей позавидовали. Она сильно отличалась от остальных, от всех, кого мы презирали или избегали; отличалась от людей, не имеющих тайн, с их скучными проблемами и малодушием. Мы вернулись к рассказу ее матери, из которого вроде бы следовало, что Марсела была единственным ребенком. Готовы биться об заклад, что она девственница.

Ее мать позвонила Нико в семь вечера. Я знала, что не смогу сопровождать его, и едва пережила три очень долгих часа, пока он снимал объект со всех возможных ракурсов. Потом мы вместе смотрели, как она билась бритой головой о стены, как сорвала с себя огромный свитер (на руках виднелись шрамы, похожие на карту или паутину), вплоть до того момента, когда, лежа ничком, она принялась вонзать пальцы во влагалище и в задницу, и при этом вопила «Хватит!»