Когда повязка была снята с ее глаз, Харриет огляделась, надеясь найти какую-нибудь зацепку, которая поможет ей догадаться, кто это был.

— Ты его знаешь, — сказал Эдмунд. — Подумай хорошенько!

Она вспомнила мускулистое тело коренастого мужчины, его умелые телодвижения и сказала:

— Да, пожалуй, знаю. Но ему лучше держать язык за зубами.

— Не волнуйся, все останется в тайне. О некоторых вещах лучше помалкивать. Если Льюис спросит, чем мы здесь занимались в его отсутствие, что ты ему ответишь?

Харриет улыбнулась:

— Не знаю. И признаться, сейчас меня это не волнует. Он уже не в первый раз оставляет нас вдвоем, а сам уезжает в паб.

— Не говори ему ничего! — резко сказал Эдмунд.

— Почему? — Харриет задала этот вопрос, зная, что в спальне наверняка установлена тайная видеокамера.

— Потому что он не из тех людей, которые позволяют безнаказанно водить их за нос.

— По-моему, все мужчины мстят за обиду, — сказала Харриет. — Во всяком случае, большинство из них.

— Так или иначе, будь осторожна с ним. Я вложил в бизнес Льюиса большие деньги, поэтому не в моих интересах портить с ним отношения.

Харриет едва не прыснула со смеху: ей представилось, как вытянулось бы лицо Эдмунда, если бы он узнал, что это из него сделали дурака. Однако она благоразумно сдержалась.

Одевшись, она собралась было покинуть комнату, но Эдмунд удержал ее, схватив за руку.

— Ты не хочешь поцеловать меня? — тихо спросил он.

— Нет, — резко ответила она.

— Почему?

— Поцелуй — выражение горячей симпатии или даже любви. Но ничего этого в наших отношениях нет. Разве не ясно?

— Ты права, Харриет. Это очень мудро с твоей стороны. Мне казалось, что женщина должна испытывать более-менее глубокие чувства к мужчине, чтобы вести себя с ним раскованно.

— В самом деле? В таком случае ты совершенно не разбираешься в женской натуре, — сказала она и вышла из его спальни. Однако, направляясь к себе, чтобы помыться и переодеться, она невольно задалась вопросом, кто из них прав. Если он, то их тайный роман закончится катастрофой.

Пока Льюис выписывал что-то в свой блокнот, отхлебывая из кружки настоящий эль, какой подают только в корнуоллских пабах, Нелл задумчиво наблюдала за ним. Наконец она расхохоталась и спросила:

— Ты нигде не забываешь о работе, даже в пабе, Льюис? Мне показалось, что тебя привело сюда желание не столько расслабиться и отдохнуть, сколько получше изучить местную публику.

— Я ведь больше не приеду в Корнуолл. Поэтому для меня важно понять его народ, — ответил он.

В это время высокая длинноногая блондинка, проходившая мимо их столика, радушно улыбнулась Льюису.

— Женитьба на Харриет не убила в тебе интереса к другим женщинам? — спросила Нелл.

— Нет, разумеется. Просто я ничего в связи с этим не предпринимаю.

— Уж не собираешься ли ты хранить ей верность?

Льюис вздохнул и положил на столик блокнот.

— Так и быть, я готов ответить на твои вопросы. Что именно тебя интересует? Что ты имеешь в виду? К чему ты клонишь?

— К тому, мой милый, что с твоей стороны неосмотрительно оставлять надолго свою молодую жену одну. Я не уверена, что она, страстная по натуре, сможет долго сдерживать эмоции. Ведь она ничем не занята, следовательно, единственный выход для нее — заняться сексом.

— Но мы с ней регулярно занимаемся сексом! — Льюис рассмеялся.

— Но она часто остается одна!

— Сейчас с ней Эдмунд, твой супруг.

— Ты веришь в порядочность Эдмунда? — Нелл остолбенела.

Льюис откинулся на спинку стула и спросил, прищурившись:

— А разве ты — нет?

— Разумеется! Его не следовало оставлять наедине с такой темпераментной красавицей, как Харриет.

— Позволь спросить тебя, Нелл: зачем ты поехала со мной в паб? Осталась бы в усадьбе и присматривала за мужем и Харриет.

— Честно говоря, на этот вечер у меня имелись другие планы. Но они рухнули в последний момент. А сидеть весь вечер дома не по мне.

— В твои планы, часом, не входил Оливер Кесби?

— Ты проницателен, — кивнула Нелл. — Мы с ним славно повеселились вчера и собирались повторить наши игры сегодня. Но он меня подвел: сказал, что у него была какая-то предварительная договоренность со своими приятелями, о которой он, к несчастью, забыл. Так я ему и поверила!

— Почему? Он, похоже, увлечен тобой. Так что наверняка предпочел бы лишний раз встретиться с тобой, если бы имел такую возможность.

— А тебе я нравлюсь, Льюис? — вкрадчиво спросила Нелл, протягивая руку через стол и водя пальцем по его ладони.

— Ты восхитительная, сексуальная женщина, — уклончиво ответил он.

Нелл хохотнула:

— Иными словами, я тебе безразлична.

— Возможно, мы чересчур долго знакомы. Между нами установились приятельские, но не сексуальные отношения. Во всяком случае, с моей стороны никаких поползновений в этом смысле не было, не так ли?

Нелл предвидела именно такой ответ, однако была разочарована.

— А приятельница Харриет тебе нравится? — спросила она.

— Послушай, Нелл, ты же знаешь, что я по горло в работе. К тому же сейчас у меня медовый месяц. Эту Эллу я видел один раз, и то мельком.

Нелл подалась вперед и поставила локти на стол.

— О чем твой новый фильм, Льюис?

— О запретных желаниях, — лаконично ответил он.

Она деланно поежилась, изображая восторг.

— Как интересно! Запретные желания… Но какого рода?

— Желания, влекущие за собой катастрофические последствия, — раздельно произнес Льюис. — Они вынуждают людей совершать необдуманные, пагубные поступки, о которых они сожалеют до конца своих дней. Возмездие страшит их, но соблазн сорвать запретный плод слишком велик…

— Ты подразумеваешь плотский грех, насколько я понимаю?

Льюис тяжело вздохнул.

— Мой первоначальный замысел ограничивался рамками сексуальных отношений. Но позже, поразмыслив, я пришел к выводу, что эти рамки следует расширить и на другие аспекты человеческого бытия. Возьмем, к примеру, самого меня. Ты совершенно верно подметила, что ради создания закрученной интриги в сюжете моего нового фильма я готов рисковать своим семейным благополучием. Разве это не яркий образчик пагубной страсти?

— У фильма будет счастливый конец?

— Понятия не имею!

— Непременно включи в сюжет нашу с Оливером любовную интрижку, — простодушно предложила Нелл. — Он — типичный представитель того сорта мужчин, от которых мне следует держаться подальше. Во-первых, он беден, во-вторых, слишком молод для меня. Тем не менее я не в силах устоять перед его сексуальными возможностями. Разве это не рискованная игра?