Так и вышло. Мое хвостатое чучело спряталось за пакетом с продуктами и попыталось ввинтиться внутрь, когда я села рядом. Но тут из ванной донесся шелест воды, и мы с крысой замерли.

– Что ты делаешь? – зашептала я, укоризненно глядя на Воркушу и хватая воровку поперек тела.

Вполне ожидаемо на сторону крысы встал мой пустой желудок, болезненно сжавшись и громко поддержав инициативу хвостатой. Я не ела с прошлого утра, а из пакета аппетитно пахло копченостями и свежей выпечкой.

– Слушай, это неприлично, – посадила я крысу себе на плечо. Но тонкие материи совести быстро сдались низменным потребностям. – Хотя… Черт с ними, с приличиями.

Медведь, похоже, затарился на неделю вперед. Я выудила копченую грудинку, хлеб, помидоры и потащила это все на стол. Пока искала разделочную доску, нож и тарелку, Воркуша сняла пробу с мяса.

Я нарезала грудинку, поглядывая в сторону ванной. Может, он решил, что я ему не пара? Всю ночь где-то бродил, утром не тронул. А если так?

Я с грустью посмотрела на ненасытную крысу, переметнувшуюся к сырной нарезке. Если Дар меня бросит, мне одна дорога – к Яворскому. Или драпать со всех лап. Но я не могу. Саныч неизвестно где, Шебе нужна помощь и поддержка. И лучше бы мне как-то смириться с Медведем и простить ему то, что перестал быть другом.

А это возможно?

Я даже про еду забыла, механически кромсая все, что было на столе, в тарелку. И не слышала, когда вода в душе перестала литься. И как Дар вошел в кухню в одном полотенце на бедрах – тоже.

– Еду, смотрю, нашли, – прошел он с равнодушным видом к кофеварке.

Я так и замерла, съежившись в полотенце, показавшемся слишком маленьким и прозрачным. Воркуша отметила появление нового персонажа долгим внимательным взглядом, но так как он не принес к ее столу ничего нового, быстро о нем забыла.

– Д-да, спасибо, – выдохнула я. – Ну, если это было мне…

– А если нет? – усмехнулся он, доставая чашку. Одну.

А я скользнула взглядом по его голой спине к обтянутой махровой тканью заднице и облизала пересохшие губы.

– Что значит нет? – моргнула растерянно. – Думаешь, на голодный желудок буду сговорчивей?

– Я не собираюсь тебя уговаривать, – прошел он мимо меня к тарелке, соорудил себе бутерброд из хлеба, грудинки и сыра и вгрызся в него с аппетитом.

– А что собираешься? – Голос охрип.

– Воспользоваться твоим предложением. – Сообщил, прожевав, и кивнул в сторону презервативов на стойке.

– Это было не предложение, – нахмурилась я обескураженно.

Действительно, выходило глупо.

– А что? – вздернул он бровь.

– Ты… – задохнулась я от возмущения. – Ты вообще имеешь понятие, как ухаживать за девушкой?

– Я ухаживал за тобой три месяца.

– Это было давно! – топнула я так, что чуть полотенце не свалилось. – А теперь ведешь себя, как…

– Как оборотень, – перебил он и вдруг сцапал меня, перекинул через плечо и понес из кухни, шлепнув по оголившейся заднице.

– Дар! – взвизгнула я.

Мир перед глазами крутанулся, и я распласталась на его кровати. Захотелось сжаться, забиться в угол и заставить его поговорить со мной, но я только задохнулась от стремительности, с которой он содрал с меня полотенце, оставив голой.

Под его внимательным взглядом захотелось обуглиться и облететь пеплом прямо на белую простыню. Мне показалось, я уже тлею – такая волна жара прокатилась по телу от осознания того, что меня ждет. Но я не готова была к тому, с каким трепетом он опустил руки мне на бедра и провел ладонями вверх. Я смотрела широко раскрытыми глазами на то, как мой живот мечется в лихорадочном дыхании, а Дар продолжал скользить пальцами к моим ребрам, поднимаясь все выше…

– Расслабься, я не обижу, – тихо отозвался на мой очередной всхлип.

Решила не перечить. Да и не смогла бы, потому что он склонился к груди и обхватил губами сосок. Голова закружилась, когда я почувствовала легкое сжатие чувствительной кожи, а от его бархатного рычания показалось, что у меня в груди забилось второе сердце.

– Дар… – выдохнула я, вцепившись в его плечи. Только он оставил меня хвататься за пустоту, опустившись ниже. Коснулся солнечного сплетения горячими губами, прихватил кожу над пупком и напряженно выдохнул, обнимая бедра.

Мне все еще не верилось… Вчерашний день проскакал в памяти калейдоскопом эмоций, и я застыла в шоке, не в силах пережить их все разом. Но с каждым прикосновением мужчины меня догоняло осознанием: это все… Я в его доме, в его постели. Это – навсегда.

А он ничуть не облегчал мне это принятие. Его уверенные руки только обостряли панику, каждым движением убеждая в том, что я – его. И он будет делать все, что хочет и как хочет. А когда он прошелся пальцами между ног, спину выгнуло, и я схватилась за простыню. Влажный выдох, порочные губы и жесткие пальцы взорвали калейдоскоп к чертям. Я открылась перед Медведем полностью, сдалась, разлетелась на осколки и осыпалась влагой в его руки. Но стоило его тяжелому дыханию прорваться к сознанию, меня сразу же сорвало с места, и я сжала ноги, пытаясь отодвинуться.

– Что такое? – зло прорычал он, дико глядя на меня исподлобья.

– Презервативы, – выдохнула я. – Ты же обещал.

Дар медленно втянул воздух и сжал зубы так, что желваки побелели. Но все же поднялся и направился вниз.

Плохая была идея. Вся. От начала до конца. Надо было отворачиваться и не смотреть на размеры, которые ему предстояло упаковать в латекс. Но я не могла отвести взгляд от этого действа, когда он вернулся. Видимо, Медведю было не впервой – действовал он настолько умело, что у меня в горле пересохло. А сочетание сильных рук, выполнения моего условия и того, как он сжимает член, парализовало так, будто он точил нож, которым вот-вот освежует добычу.

На этом вся нежность закончилась. Надев презерватив, он подхватил меня за бедра и дернул на себя, врываясь сразу до упора. Ни привыкнуть не дал, ни переждать боль. Я только впилась ногтями в его плечи, не жалея, а он болезненно сжал пальцы на моих бедрах, ритмично двигаясь навстречу.

Меня будто накрыло волной и утащило по камням в глубину. Кожа вспыхивала от царапин и укусов. Опомниться и вынырнуть, чтобы сделать глоток воздуха, не было никакой возможности. С каждым его рывком меня будто выворачивало наизнанку какой-то непривычной стороной, о существовании которой я не догадывалась. И она мне не нравилась! Дар будто пользовал меня в отместку, как шлюху! Не было больно, но было