— Ты боишься кого-то? Мы не выдадим тебя! С нами ты вбезопасности! — сказала Катя — и сама себе не поверила.

О какой безопасности она вообще могла толковать? Когда самабоялась любого шороха.

До дома они добрались за полтора часа. На пути им непопались ни вампиры, ни охотники. А встретивший у ворот Вильям, сообщил:

— О переводе Киры из агентства — прямиком в бордельходатайствовал сам Павел Холодный.

* * *

— Когда ангелам особенно горько, идет дождь.

Катя вошла в свою комнату и остановилась, устремив взгляд воткрытый люк. На крыше находились Кира с Йоро. Из люка тянуло весенней ночнойсыростью.

— А когда им не горько? — спросил мальчик.

— Тогда они дарят людям чудо.

— Как это?

Кира охотно объяснила:

— Если найти на небе ангела, который посмотрит на тебядольше, чем на других, и обратиться к нему, он может исполнить желание. Звездойпронесется по небосклону и сгорит, но подарит чудо.

Йоро прицокнул языком.

— А ты загадывала когда-нибудь?

— Нет.

— Почему? — изумился мальчик и пылко воскликнул: — Ведьнаверняка ангелы всей вселенной не в силах отвести от тебя глаз!

Девочка грустно засмеялась.

— Нет, Йоро, на таких, как я, ангелы не хотят смотреть.

— Неправда! Они хотят!

Кира вздохнула.

— А даже если бы они и посмотрели на меня, я бы ничего нестала загадывать. Разве стоит какая-то мечта бессмертной жизни ангела? Нет, мненичего не нужно.

Некоторое время девочка с мальчиком молчали.

Катя стояла не шевелясь. И ей было страшно при мысли овеликодушии этого ребенка, над которым безжалостно надругались, как если быпервый чистейший снег замарали уродливыми крикливо яркими пятнами крови.Сколько требовалось силы воли, чтобы прощать, не знать гнева и ненависти?

— Пойдем! — неожиданно произнес Йоро и поднялся.

— Куда? — удивилась Кира.

Катя увидела, как над люком показалась черная рука. Черезсекунду Кира вложила в ладонь Йоро свои белоснежные пальчики, и он сказал:

— Гулять по крышам!

Девушка еще долго слышала их шаги, а когда те стихли, леглана постель, раскинув руки в стороны, и уставилась в черное звездное небо,видневшееся в квадратном люке.

Искала ли она ангела, исполнившего бы ее желание? Могла липожертвовать чьей-то жизнью, лишь бы Лайонел вернулся домой?

Катя закрыла глаза. Однажды она предала любовь ангела... Стех пор лучше она не стала. И если бы нашлась звезда, готовая сгореть во имя еежелания, девушка загадала бы его, даже не задумываясь.

— Спишь? — услышала она голос Вильяма.

Молодой человек остановился на пороге, облокотившись окосяк.

— Нет, — усмехнулась она, — ищу на небе ангела.

— Правда? Зачем?

Катя долго молчала, но потом все-таки призналась:

— Чтобы он вернул мне Лайонела, пожертвовав собственнойжизнью.

— Мило, — хмыкнул Вильям. Глаза его в темноте вспыхнулизеленым огнем. — А с чего ты решила, будто это возможно?

— Подслушала разговор Йоро с Кирой. Она верит в это.

— Бедная девочка, — вздохнул молодой человек и голос егостал резким и сухим: — Вряд ли Лайонел, когда открывал бордель, думал, что тудамогут попасть такие, как Кира.

Катя села на постели.

— Повтори!

Вильям пожал плечами, а девушка повысила голос:

— Лайонел открыл это омерзительное место?

— Не то что бы он его самостоятельно открыл, — замялсяВильям. — Но да, дал добро.

— Бо-оже, — простонала Катя, — и ты способен так спокойно обэтом говорить? Не верю!

Вильям приблизился к ней и сел рядом, взяв за руку.

— Может быть, ты еще пока не осознаешь масштабовотрицательности моего брата. Но, поверь мне, детский бордель, это еще ерунда.

Катя отняла у него свою руку, пробормотав:

— Ну, во-первых, там ненастоящие дети. Пятидесятилетнийребенок, это, знаешь ли, не совсем ребенок.

— Да, возможно, — кивнул Вильям. — Не знаю, рассказывал литебе Лайонел об эмоциональной составляющей жизни вампиров...

— Упоминал.

Молодой человек усмехнулся.

— Если ты полагаешь, что насиловать эмоциональнонесовершеннолетних существ — это нормально...

— Господи. — Катя закрыла лицо руками. — Конечно же, я такне думаю. Я не знаю, не знаю, что сказать и как это принять... — Неожиданно длясебя, она пристально посмотрела в яркие зеленые глаза и выпалила: — Вильям, онубил у меня на глазах девочку, отец которой построил в историческом центрекакое-то стеклянное здание. Я умоляла его пощадить ее, но он... он...

Она сама не поняла как, но в следующий миг оказалась вкрепких объятиях. Вильям гладил ее по волосам, шептал что-то утешающее, а ей кглазам подкатили острые осколки непролитых слез. Хотелось плакать, но она немогла, и тяжесть, точно свинцовые пластины, одна за другой оседали в сердце.

Когда девушка почувствовала на щеке горячее дыхание, онарезко отпрянула.

Вильям отодвинулся.

— Прости. Подло с моей стороны пользоваться отсутствиемЛайонела, но так трудно находиться с тобой рядом и... — Он нервно рассмеялся. —Мне все наивно кажется, ты откроешь для себя мир моего брата и передумаешь.

Катя поднялась и отошла подальше.

— Я на грани, Вильям, чтобы сдаться. И боюсь, еще одногооткрытия о нем просто не переживу. Мне страшно, когда я думаю, что он никогдане вернется... а еще страшно при мысли, что вернется, но я не смогу принятьего. Любовь к нему — это бесконечная боль.

Девушка посмотрела на Вильяма, но тот сидел низко опустивголову. А ей так хотелось выговориться, услышать что-то...

— Ты справишься, — глухо произнес молодой человек и внутри унее — в животе огромный огненный шар сжался до размера маленького подшипника.Именно этих слов она ждала. И в который раз ее поразила чуткость Вильяма.

А он поднялся и шагнул к двери.

— Мой брат вернется и все станет на свои места.

«Если вернется», — мысленно произнесла Катя.

* * *

За шиворот попадали холодные капли с крыш, по водостокамтекла вода, асфальт блестел в свете фонарей.

Вильям брел вдоль дома, глядя себе под ноги. С той ночи,когда он перешел грань дозволенного, пронеслось два дня, но перед глазамипо-прежнему стояло лицо с серыми дождливыми глазами. А под пальцами все ещеощущалось тепло кудрявых волос и нежность кожи.