Ничего более нереального, чем попытаться увести девушку убрата, придумать было невозможно. Лайонел завоевывал женские сердца раз инавсегда. Но, кажется, сердце своей последней жертвы он честно обменял на своесобственное.

Молодой человек поддел носком ботинка камешек. В памятивсплыло лицо брата, когда тот просил позаботиться о Кате. Вильям мог быпоклясться, брат хотел ему сказать, чтобы не смел пользоваться ситуацией.Холодные ледяные глаза впервые горели от ревности. Только что-то помешалоЛайонелу высказать вслух свои опасения. Может, гордыня, а может...

— Слепой идиот! — неожиданно проорал кто-то визгливо надсамым ухом.

Вильям резко вскинул голову.

Девица в расстегнутой косухе с высоким черным хвостомвыдернула ногу из-под его ботинка и, продолжая бурчать под нос ругательства,принялась рыться в карманах.

Молодой человек, давно отвыкший, что люди вот такнаталкиваются на него, некоторое время растерянно наблюдал за резкими,раздраженными движениями незнакомки. А когда та наградила его полнымнегодования и злости взглядом поразительно синих глаз, спохватился, вынул изкармана белый платок и протянул ей.

Девица вместо благодарности презрительно скривилась ивырвала у него из рук платок. Нагнулась, вытерла носок сапога, бросилаиспачканный ком на асфальт и пошла прочь.

Вильям озадаченно постоял на месте, раздумывая, что моглозначить такое пренебрежительное поведение человека. Но так ни до чего недодумавшись, пошел дальше.

Спустя пять минут он добрался до конца улицы, прошелнаискосок через сквер с памятником Кирову и вошел в Парк имени девятого январяс главного входа, украшенного с обеих сторон высокими постройками из красногокирпича. От них тянулась кирпичная изгородь с красивой черной чугунной решеткойсверху.

Из пяти аллей, ведущих в разные стороны, молодой человеквыбрал центральную, с белеющими свежей краской скамейками и урнами по правуюсторону.

В конце дорожки его уже ждали. Одинокий фонарный столб вконце аллеи, опустив белый плафон, точно голову, возвышался над низкимикустиками. Свет падал на черную ограду почти у самой земли, лужу с втоптаннымив грязь прошлогодними листьями и темную фигуру, сидящую на скамейке.

— Не очень-то ты спешил. — Георгий, одетый в серое пальто,поднялся и вышел на свет.

Во всем парке, кроме них двоих, никого не было.

— Я задержался, — пробормотал Вильям и, немного подумав,спросил: — Что бы могло значить, если человек не чувствует исходящей от вампираопасности?

Если друг Лайонела и удивился вопросу, виду не подал испокойно ответил:

— Редкость, но бывает. Зачастую, это люди с отсутствующиминстинктом самосохранения. Впрочем, даже они нас боятся, возможно, им простотребуется больше времени для осознания страха. — Георгий насмешливо улыбнулся,уточнив: — Но ведь ты позвал меня не для этого?

— Нет. — Вильям глубоко вздохнул.

— Не томи, — поморщился Георгий, буркнув: — Думаешь ты всене о том!

— Из Тартаруса пришло послание.

Георгий изменился в лице, гy6ы сомкнулись плотнее, четкоопределились скулы, нос как будто заострился, а глаза вспыхнули.

Вильям ждал какого угодно вопроса, но только не того, чтозадал друг Лайонела:

— Как девочка?

— Катя? Пока не знает, — молодой человек повел плечом. — Яне могу ей сказать, она так его ждет.

— Ты открыл послание?

— Нет.

Георгий удовлетворенно кивнул.

— Я должен ее увидеть!

Вильям нахмурился.

— Ты не можешь ей сказать! Неизвестно, что в послании, еслиновости плохие, нужно дать ей время, чтобы...

— Что? — Георгий снисходительно улыбнулся. — Дать ей времязабыть его? Ты правда веришь, что это возможно?

— Ей будет больно, — тихо промолвил Вильям.

Георгий посмотрел на него в упор.

— А тебе?

Молодой человек покачал головой.

— Не знаю. Я не осознал еще. Лайонел боец, я верю, онвыпутается. А если нет... — Голос его дрогнул и он осекся.

Георгий понимающе кивнул и, отступая на шаг, так, чтобы неугодить до блеска начищенным ботинком в грязь, пообещал:

— Я не скажу ей.

Катя кружилась по кабинету Лайонела, держа руки в воздухетак, словно обнимает партера по танцу. В голове играл Штраус — вальс «ГолубойДунай» и ей нестерпимо хотелось танцевать.

Вильям, оторвавшись от бумаг, с улыбкой посмотрел на нее исказал:

— Я скоро освобожусь и поедем.

Девушка счастливо засмеялась. Со дня ухода Лайонела, онавпервые чувствовала себя легко и беззаботно. Даже мысль, что вскоре ейпредстоит увидеть Анжелику, ее противного паука и остальных недоброжелательнонастроенных вампиров, почти не беспокоила. Собственно, как и предстоящий прием,устраиваемый сестрами Кондратьевыми.

Девушка расправила пышный подол своего кремового наряда,провела пальцами по нитке жемчуга на шее и опустилась в кресло.

— Ксана меня так сильно затянула в корсет, — пожаловаласьона, протягивая руку к личной печати Лайонела — золотой статуэтке ягуара. — Яей не нравлюсь.

— Ксане? — изумился молодой человек. — Что ты, она самоедобродушное существо на свете!

Катя задумчиво покивала.

— Ага, похоже, и Лайонел в это верит. — И резко сменилатему: — А почему ягуар?

Вильям косо посмотрел на печать у нее в руках.

— Ягуар с зеркальными глазами — хозяин перекрестных дорогзагробного мира. Это главный дар Лайонела. Не думала же ты, что он держит встрахе своих подданных лишь умением выходить на солнце?

— Он мне не рассказывал, — огорчилась Катя. — Я знаю лишь,что он немного владеет гипнозом и способен принимать обличье тех животных и людей,чьей крови выпьет.

— Да, так и есть, но ягуар — это его вторая сущность,перевоплотиться он может в любой момент. Правда, прибегает к этому крайнередко.

— Потому что Анжелика способна управлять животными?

— Нет, что ты, это его главный козырь. Смотреть в зеркальныеглаза ягуара слишком страшно. Когда увидишь себя в них, он поведет тебялабиринтами загробного мира и покажет в зеркалах все, почему судим будешь.Старые вампиры говорят, что если ягуар не пожелает вывести из лабиринта назад,застрянешь там навечно, среди ужаса собственных грехов. Ни один вампир на такоедобровольно не подпишется. Очень редкий дар. За всю нашу историю существовалолишь пятеро вампиров с такими способностями. Нынче осталось двое. Второй, поимени Банеле, что на свази[4]означает «Хватит мальчиков», живет в Свазиленде[5].