– Ну и ладно, – покладисто сказалМирослав. – С другой стороны, я знал одного предусмотрительного человека,который сделал такую копию – и вложил ее в загранпаспорт. Так, по привычке. Нувот у него и стащили паспорт вместе с копией. Так что оно даже лучше, что выничего такого не сделали, иначе было бы вдвойне обидно, верно?

Он успокаивающе молотил языком, а сам при этомудивлялся, что имеет против него судьба. Да, его собственная судьба, его доля.Ну разве не могла она посадить его в другой автобус? Избавить от соседстваэтого несчастного соотечественника, ограбленного негром? Ведь не бросишь теперьбедолагу, никак не бросишь. Вот напасть! Вместо того чтобы идти к Николь ивыяснять с ней отношения, придется тащиться с этим страдальцем в комиссариат идолго – ни в какой полиции-милиции дела быстро не делаются, будь то в Москве,Париже или на острове Мадагаскар! – объяснять ситуацию. И поучаствовать всоставлении словесного портрета придется – факт! А чем в этом деле может помочьМирослав? Для него тоже все черные – на одно лицо, еще похуже, чем японцы. Ондаже не может вспомнить, как был одет тот грабитель. Единственная особаяпримета – разноцветные косички, да ведь небось в Париже сейчас многие такходят, это самая модная фенька, вдобавок, если негр будет опасатьсяпреследования, он запросто может выплести цветастые косички из волос – вот ився маскировка.

Ну и подстроила же подлянку судьба. И главное,деться совершенно некуда, придется взвалить себе на плечи эту докуку –беспомощного россиянина.

А тот молчит. Поглядывает исподлобьянесчастными глазами, но ни о чем не просит, о помощи не взывает. Тихо страдает.Совершенно по совету классика: «Никогда и ничего не просите – особенно у тех,кто сильнее вас!»

В данном случае Мирослав, безусловно, сильнее,потому что свободно говорит по-французски. Знание – сила!

– Ладно, не переживайте, – молвил ончуточку грубовато – чтобы не заостряться на собственном великодушии. –Отведу вас в комиссариат, помогу объясниться. А там посмотрим, как дело пойдет.Только вот что... вас зовут-то как?

Парень несколько раз растерянно моргнул, иМирослав заметил, что у него удивительно длинные, натурально девичьи ресницы.

Чего он глазками-то хлопает? Имя с перепугузабыл? А впрочем, при стрессе и не такое бывает.

«А что я спрашиваю? – спохватился вдругМирослав. – Его же Алексей зовут, Алексей Шведов!» Но неудобно былопризнаться человеку, что заглядывал через его плечо в документы, поэтомупришлось ждать, пока растерявшийся парень не опомнится и не выдавит из себя:

– А, да... меня Алексей зовут. ШведовАлексей.

– Ну и ладно, ну и будем знакомы, –успокаивающе кивнул в ответ. – А меня Мирослав зовут. Понизовский Мирослав.

– Вы поляк, да? – расширил глазаШведов. – А так хорошо по-русски говорите! Совсем нет акцента.

– И быть не может, – усмехнулсяМирослав. – Я никакой не поляк, а чистокровный русский. До четвертогоколена удалось родословную проследить – жутко однообразная кровушка. Имя – да,имя заковыристое, но это прадедушкина причуда, ну а фамилия нашенскаястопроцентно. Понизовская вольница – слыхали такое выражение? Это разбойнички снизовьев Волги так себя называли, потому что они по низу шуровали, понимаете? Ятак подозреваю, что кто-то из моих предков – прямиком из тех лихих ребят. Непомните, кто это сказал, что в основе всех крупных современных состояний лежитпреступление?

– Может, Карл Маркс? – робкопредположил Шведов.

– Да нет, едва ли, – отмахнулсяМирослав. – Вряд ли он до такого додумался бы. Не из «Золотого теленка»фразочка? Не миллионеру Корейко принадлежит?

Глаза Шведова остались ясными и непонимающими.Такое ощущение, что и это название, и это имя он в жизни не слышал. Ну да,молодое поколение выбирает «Пепси», а не беллетристику!

– Кстати, мы приехали, – спохватилсяМирослав. – Выходим?

Автобус остановился позади Опера, и чутьтолько попутчики ступили на узкий тротуар, как немедленно произошло нечто, чтоМирослав называл «волшебством Парижа» и что он испытывал всякий раз, приезжая вэтот город. «Волшебство Парижа» заключалось в том, что на человека сначалаобрушивалось невероятное изумление: «Да неужели я здесь? Неужели я в Париже?!»,а потом столь же невероятное счастье: «Я наконец-то здесь! Я в Париже!» И тыстолбенеешь, растерянно водя глазами по сторонам, и видишь то золоченую крышуОпера, какую-то невероятно сверкающую на фоне ярко-бирюзового неба, тонагромождение ошеломляюще красивых зданий, то разноцветье вывесок больших ималеньких магазинов, то сумятицу лиц – чужих, иностранных, совершенно другойлепки и рисунка, видишь множество автомобилей, иное расположение тротуаров,иные светофоры, телефонные будки, деревья, жардиньерки... Солнце другое, ветердругой... а язык! Веселый птичий гомон французской речи внезапно обрушиваетсяна тебя, словно ворох сладко пахнущего конфетти, и ты стоишь какое-то время,едва переводя дух от изумления, восторга, страха... Не разбери-поймешь, что стобой происходит, и если даже Мирослав, который был в Париже не в первый, не вовторой и даже не в десятый раз, ощущал это, то что же взять с бедолаги Шведова?Он производил впечатление человека, которого качественно навернули по голове!

– Слушайте, – сказалМирослав, – давайте так. Я схожу с вами в полицию, но сначала зайдем тут водин дом, ладно? Я оставлю там чемодан. Меня там, правда, не ждут, в томсмысле, что я приехал неожиданно, но да ничего, надеюсь, как-нибудь всеобойдется. Это недалеко и недолго, договорились?

В самом деле, он готов был помогать ближнемусвоему, но не прежде, чем о себе позаботится. Ну не мог он больше находиться внеизвестности, он должен был как можно скорей увидеться с Николь! А потом можнозаняться и проблемами Шведова. И добавил для очистки совести:

– Кстати, там нам могут посоветовать, в какойименно комиссариат идти. Вы не возражаете?

Шведов кивнул, однако Мирослав сомневался, чтоон слышал хоть одно слово. Судя по лицу парня, тот и о своих украденныхдокументах мгновенно позабыл. «Волшебство Парижа» смяло его, парализовало,полностью подчинило себе, и, заглянув в его совершенно ошалелые глаза, Мирославвдруг ощутил внезапный приступ симпатии к навязавшемуся соотечественнику.Этакий детский восторг! Пожалуй, с этим простодушным, восторженным мальчишкойбудет даже приятно пообщаться. Глядишь, он отвлечет Мирослава от егособственных проблем, вот они и квиты будут.

Баш, так сказать, на баш!

Во дворе под деревьями стоял светленькийавтобус с надписью «МЧС», и фельдшерица Валя пробормотала: