– И вы… поверить не могу… и вы затеяли собственное расследование? Здесь, в Злобине?

Глеб Аркадьевич смотрел на прекрасную любительницу роз в полном недоумении. Внезапно дама прекратила смеяться и резко бросила:

– И что, Андрей Анатольевич вам это позволил?

– Что… позволил?

– Вот эту вашу самодеятельность. Игру в Шерлока Холмса…

Звоницкий обиделся. Все-таки он не мальчик, чтобы вот так над ним потешаться.

– Простите, как вас зовут? – холодно спросил Глеб.

– Елена Генриховна, – ответила дама.

– Очень приятно, а меня Глеб Аркадьевич. Так вот, Елена Генриховна, я прошу прощения, что без приглашения вторгся в ваши владения. Но на стук никто не отзывался, а мне непременно нужно было задать вам несколько вопросов. Поскольку вы единственная, кого я знаю в этом городе… Кстати, ни с каким Андреем Анатольевичем я незнаком. А кто это?

Дама проигнорировала вопрос и снова засмеялась, на этот раз необидно, а потом проговорила:

– Ладно, Глеб Аркадьевич, без обид. Поймите и вы меня – я в доме одна, а публика здесь проживает самая разная. То, что вы гость Сергея Петровича, многое объясняет… Хотите чаю? – несколько неожиданно закончила хозяйка.

Звоницкий немедленно согласился. Елена Генриховна провела его в дом – к удивлению ветеринара, это оказался особняк даже побольше, чем у Карауловых. Европейского вида дом, дорогая мебель, неожиданно элегантная для провинциального сонного городка, стильная кухня с баром, посуда, даже чай – все было не вполне отсюда, а словно бы из другой жизни. Звоницкий заметил в ушах хозяйки вполне солидные бриллианты. А прекрасная садоводка не так проста, как могло бы показаться на первый взгляд…

Звоницкий присел на плетеный стул у стеклянного столика. Елена Генриховна заварила чаю, высыпала в хрустальную вазочку шоколадные конфеты. Глеб Аркадьевич взял одну:

– М-м, «Мишка на Севере»!

– Я признаю только такие, настоящие, – улыбнулась хозяйка. – Мой покойный муж говорил, что лучше остаться голодным, чем есть всякую гадость.

– А, да, это цитата. Омар Хайям. «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало», – припомнил Звоницкий.

После этого отношения между гостем и хозяйкой окончательно потеплели. Елена Генриховна оказалась ровесницей Глеба, она была хорошо образована, говорила на нескольких языках, и беседа с ней была необыкновенно приятной. Собеседники обсудили общепринятые темы для беседы малознакомых людей, как то: погода, природа и новинки литературы. Хозяйка призналась, что уже много лет проживает в Злобине, но иногда выбирается в столицу – на премьеру в Большом театре или на выставку.

Наконец Елена Генриховна усмехнулась и разрешила:

– Вы удивительно приятный собеседник. Ладно, задавайте свои вопросы. Я готова ответить.

Звоницкий достал из нагрудного кармана фото Каролины и протянула хозяйке:

– Скажите, вам знакома эта девушка? Вы когда-нибудь видели ее в вашем городе?

Елена Генриховна взяла с барной стойки футляр, достала стильные итальянские очки и водрузила на нос. Внимательно всмотрелась в лицо на фотографии и сказала:

– Да, девушка кажется мне знакомой. Но я понятия не имею, где я могла ее видеть. Среди моих соседей такой точно нет.

Сдвинув очки на кончик носа, хозяйка поднесла фото к самым глазам.

– Какое необычное лицо… Такое не забудешь. А почему вы разыскиваете эту девушку? Кто она – преступница или жертва?

Ветеринар замялся. Ему не хотелось посвящать малознакомого человека в тайны и скандалы семейства Карауловых.

Елена Генриховна едва заметно усмехнулась:

– Все понятно. Уверяю вас, я на редкость нелюбопытна. Для женщины это нонсенс. Не хотите, не рассказывайте.

Звоницкий поднялся:

– Спасибо за чай… и за беседу. А можно последний вопрос?

– Вы очаровательно нахальны, – без улыбки заявила хозяйка, строго глядя на ветеринара через очки. – Ну, задавайте. Но только один.

Звоницкий задумался. Какой из вопросов, что вертелись у него на языке, самый важный? Пожалуй, этот…

– Скажите, не было ли в последнее время – ну, где-то на протяжении полугода – слухов о пропавших девушках? Я имею в виду местных жительниц.

Елена Генриховна сняла очки, аккуратно уложила их в футляр и только потом медленно, неторопливо ответила:

– Я ни о чем подобном не слышала.

Глядя на огорченное лицо Глеба, хозяйка добавила:

– Впрочем, это ничего не значит. Я мало с кем общаюсь – так, старые друзья, соседи… Среди моих знакомых никто не пропадал. Мы тут, знаете ли, под надежным присмотром. А за остальных жителей города не поручусь. Думаю, вам надо проехать в Котяшкину слободку. Если подобные случаи и имели место, то скорее всего среди тамошних жителей… А теперь позвольте, я вас провожу.

Хозяйка провела Глеба к воротам, на ходу давая пояснения, как проехать в эту самую Котяшкину слободку. Звоницкий искренне поблагодарил Елену Генриховну, обернулся… и обнаружил, что его серебристая красавица – «Мицубиси Паджеро» с ручным управлением исчезла.

Некоторое время Глеб стоял, растерянно глядя перед собой – как и любой водитель, обнаруживший, что его «ласточку» угнали. Потом хлопнул себя по лбу.

– Что с вами? – забеспокоилась хозяйка дома.

– Извините, я болван! – честно ответил ветеринар.

Улица была другая. Машину Глеб Аркадьевич оставил в узком проулке, который его широкая тачка совершенно перегородила, а сейчас перед глазами была отличная, свежезаасфальтированная дорога, где вполне могли разъехаться два КамАЗа.

Елена Генриховна звонко рассмеялась:

– Прошу прощения, это я виновата! У меня два входа на участок, и я по привычке привела вас к парадному. Идемте же!

Звоницкий бросил взгляд на улицу, застроенную добротными особняками, и зашагал вслед за любительницей роз. Автомобиль обнаружился в целости и сохранности там, где Глеб его оставил. Усевшись за руль, ветеринар еще раз поблагодарил хозяйку и попрощался.

– Какой необычный у вас город, – признался Глеб. – Выглядит то как уголок Норвегии, то как глухая деревня.

– Ну, это нормально, – улыбнулась Елена Генриховна. – Слишком разный контингент…

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Звоницкий.

– Я ведь уже говорила вам про сто первый километр? Сюда с давних пор выселяли нежелательную в столице публику. А еще здесь проживают академики на покое. В основном на нашей улице. Потому и разница.

– Что, и вы тоже… академик на покое? – пошутил Глеб.

Елена Генриховна смерила его прохладным взглядом и без улыбки ответила: