ее месте обиделась бы любая женщина. По свидетельствам королевского летописца Жана Шартье, Жанна возмущенно говорила:

— Вы не хотите посвящать меня в свои планы? Хорошо, тогда я тоже не скажу вам о том, что буду делать. Но вы еще увидите! Ваш совет, ваш совет! У меня есть свой совет, и он получше вашего!

После завершения военного совета Жанне все же сообщили, что назавтра решено атаковать правобережный английский лагерь Сен-Лоран, который находился напротив западной стены города. Это была правда, но не вся. На самом деле атака на Сен-Лоран была задумана лишь как отвлекающая операция. Предполагалось, что, пока одни будут штурмовать лагерь, другие переправятся через Луару и нападут на Турель — стратегический пункт осадной линии англичан.

Жанна сразу заподозрила, что от нее что-то скрывают. То, что произошло дальше, вновь описывает королевский летописец Жан Шартье. По его словам, Жанна спросила:

— Скажите мне по совести, что вы решили? Я умею надежно хранить и более важные секреты.

Ей ответил Орлеанский Бастард:

— Успокойся, Жанна. Мы и не думаем тебя обманывать. Все, что было сейчас сказано, — правда. Мы действительно так решили. Впрочем, если англичане с левого берега придут на помощь своим людям, то мы переправимся через реку и ударим по Ту-релли.

Жанна ответила, что она вполне удовлетворена этим объяснением. Она и в самом деле была удовлетворена: она узнала все, что хотела, и теперь ей было ясно, что она будет делать завтра.

ЖАННА САМОВОЛЬНО АТАКУЕТ

ФОРТ СВЯТОГО АВГУСТИНА

Наступило 6 мая. С рассветом Жанна повела своих людей, но не к воротам Ренар, находившимся прямо напротив лагеря Сен-Лоран, а к Бургундским. Ей не терпелось принять участие в решающем сражении за Турелль.

Но Бургундские ворота оказались заперты, это губернатор Орлеана Рауль де Гокур приказал никого не выпускать из города. Разгневанная Жанна бросилась к нему:

— Вы дурной человек! Почему вы не пропускаете моих людей? Знайте же, они выйдут все равно, хотите вы этого или нет, и сделают свое дело хорошо!

Ободренная этими словами, вооруженная толпа бросилась на стражников, а самого де Гокура прижала к стене.

Рауль де Гокур закричал, что у него есть строжайшее указание не выпускать Жанну. Жанна возразила:

— Надо мной никто не властен, кроме короля. Если у вас есть королевский приказ, покажите мне его.

— Сознаюсь, у меня нет такого приказа.

— В таком случае прочь с дороги, или вам придется отвечать за последствия.

— Ну, хорошо, хорошо, идите! — в отчаянии процедил сквозь зубы губернатор. — Идите! Я сам буду вашим капитаном!

Рауль де Гокур прекрасно понимал, что остановить разъяренную Жанну он не в силах, но и пускать ее одну он тоже побоялся. Эта девчонка опять «напортачила» бы, да и Бог бы с ней, но она погубила бы массу французских солдат.

Историк Анри Гийемен описывает эту сцену так:

«Это был мятеж, восстание. Ужасная потасовка. Губернатор был опрокинут. Толпа отодвинула балку, открыла задвижку, вырвала с корнем гигантский засов. И весь этот ураган устремился в направлении Луары».

Жанна высадилась на левый берег Луары одной из первых. Пока солдаты в поисках добычи обшаривали покинутый англичанами пост Сен-Жан-ле-Блан, девушка повела своих людей на приступ форта Святого Августина, прикрывавшего с юга подступы к Турели.

Анри Гийемен назвал эту атаку «наивной, варварской и совершенно неподготовленной». Действительно, не было предпринято ничего, что обычно делают перед вылазками профессиональные военные.

Первая атака оказалась неудачной. Нападающих было слишком мало, и англичане оттеснили их почти к самой реке. Жанна с несколькими верными товарищами прикрывала отход. И вдруг, когда гибель отряда казалась неминуемой, Жанна повернулась в сторону преследователей и ровным мерным шагом с копьем наперевес двинулась на врагов. Англичане, никогда не видевшие ничего подобного, просто опешили. Они на какое-то мгновение растерялись, но то было решающее мгновение.

В этот момент Жанне на помощь подоспели Ля Гир и Жиль де Рэ со своими людьми. Надо сказать, подоспели они вовремя. По словам Анри Гийемена, «благодаря им атака начала принимать менее экстравагантный вид».

Англичане оборонялись, как дьяволы, но вынуждены были отступить.

Преследуя врага, французы ворвались на земляной вал. Жанна укрепила на насыпи свое белое знамя, к которому отовсюду устремились бойцы. В проходах между рвами завязались рукопашные бои. Но англичане были не в силах противостоять бешеному натиску атакующих, и французы заняли форт Святого Августина.

ВЗЯТИЕ ФОРТА ТУРЕЛЬ

Однако предстояло самое трудное — взятие Турели. Штурм крепости был назначен на следующий день. Оставив в захваченном форте Святого Августина отряд, французы вернулись в Орлеан.

А утром 7 мая французское войско начало штурм Турели.

Сражение за Турель длилось весь день. Форт обороняли лучшие английские солдаты под командованием опытного капитана Гийома Гласдейла. И нужно отдать должное защитникам Турели — они сопротивлялись с исключительным упорством.

Главный удар французы нанесли по высокому укреплению, защищавшему форт со стороны предместья Портеро. Им удалось несколько раз достичь самого подножия укрепления, но взобраться на него они так и не смогли.

После полудня их натиск заметно ослабел. Измученным французским солдатам укрепление стало казаться неприступным. Жанна закричала:

— Кто любит меня, вперед, за мной!

В этот момент стрела, пущенная из английского арбалета, пронзила ей правое плечо чуть выше груди.

После ранения, по словам Режин Перну, Жанна «расплакалась». Заметим, в который уже раз! Далее Режин Перну пишет:

«Ее вынесли с поля боя и вытащили стрелу, которая, должно быть, проникла не очень глубоко».

Утверждения некоторых историков о том, что мужественная Жанна «сама, зажмурившись от боли, вытащила из тела стальной наконечник стрелы», не соответствуют действительности. Рана оказалась не тяжелой, к ней приложили тряпку, пропитанную оливковым маслом и жиром, кровь быстро остановилась, и вскоре Жанна вновь была на ногах.

В этот день Жанна плакала не один раз. Так, например, когда один офицер упал в Луару и утонул под тяжестью своих доспехов, «Жанна из сострадания начала оплакивать его душу». Девушка, попавшая в самую гущу сражения, была на грани нервного срыва. Кто-то куда-то бежал, грохот выстрелов и лязг железа не позволял услышать собственный голос, повсюду валялись убитые и раненые. Как тут не расплакаться! К тому же нестерпимо болело раненое плечо.

А тем временем возобновившийся штурм не дал никакого результата. Французские военачальники стали предлагать отложить сражение до завтрашнего дня. Орлеанский Бастард приказал было трубить отбой,