Через несколько дней я осмелился попросить у него книгу о путешествиях, он тут же поднялся наверх и принес мне путевые записки Отто Коцебу о кругосветном плавании. Так я окунулся в удивительный мир путешествий. Возвращая книгу, я не осмелился попросить следующую, но Илья Семенович поинтересовался — понравилась ли книга и кем я хочу стать? И, услышав твердое — путешественником, тут же увлек меня в мансарду. И долго с увлечением рассказывал о Христофоре Колумбе, Лазареве и Беллинсгаузене, Витусе Беринге, Крузенштерне, Пржевальском, показывая пройденные ими пути на карте и глобусе, и при этом походя сыпал названиями островов, проливов, морей… Причем рассказывал он интереснее, чем написано в книгах. В следующую нашу встречу он убедительно изложил, какие знания необходимы настоящему путешественнику, и я на радость и удивление родителей стал учиться на «хорошо» и «отлично», подводила лишь отметка по поведению.

Кукаревцы прокопались у Ильи Семеныча весь день, по ошибке они начали искать не в доме, а в амбаре, и не в подполе, а в погребе. Ошибка простительная для городских, откуда им знать, что погреб — это холодильник, устраиваемый обычно в неотопляемых помещениях, низ его укладывают льдом, который меняют каждый год. А подполье служит для хранения овощей, консерваций и всегда делается в жилой избе. Но вот как обмишурились Валерка с Никифоровым? Зато сколько ругани, мата обрушилось на них, когда выяснилось, что копают не там. Особенно разорялся чечен. Если Валерка снес ругань молча, то Никифоров терпеть не собирался и ударом в лицо сбил чечена с ног, тут же футболисты дружно кинулись на него, остальные вступились за Никифорова. Колотили друг друга так, словно бились насмерть, только очередь из автомата над их головами остановила побоище. И Кукарев тут же пообещал собственноручно пристрелить того, кто затеет драку. А еще день назад это была дружная слаженная команда — это было видно по тому, как они себя вели. Гибель братков и страх смерти озлобили и разъединили их, не зная, на ком сорвать злость, они направили ее друг на друга. Обычное дело там, где у людей нет объединяющей идеи, а лишь слепое подчинение.

А подполье Ильи Семеныча оказалось пустым, зато у копателей увеличился шанс, о чем Кукарев громогласно и заявил, видимо, для того, чтобы поднять дух своей банды.

Я искупался в Жердяйке, набрал воды и до отвала наелся черной смородины, кусты на берегах речки просто чернели от рясной ягоды.

Только успел сварить на ужин суп из лосося в собственном соку, как верхушки сосен застонали от ветра, небо мгновенно затянуло тучами, но не мирно, как иногда бывает, нет, в этот раз сошлись две армии, пугая друг друга ударами грома и полосуя молниями. Бурундуки мигом исчезли, затихли птицы, зато легко, нежно забарабанил дождь, но с каждой минутой удары его становились все мощнее, чаще, и вскоре все слилось в едином потоке. Сразу запахло ожившей сосновой хвоей, нагретые за день листья берез источали такой запах, словно кто-то неподалеку парился в бане.

Дождь не переставал всю ночь, то затихая, то усиливаясь, к утру на короткое время сделал передышку, а потом лил, не останавливаясь, два дня. Думал, затопит землянку, но тот, кто ее сооружал, предусмотрел все — за два дня и крыша не промокла и вовнутрь не натекло. Правда, для варки приходилось разжигать костер в землянке, зато отдохнул от комаров.

Но какими длинными показались эти два дня, я ел, читал, спал, подолгу сидел у открытых дверей, глядя на поливающий деревья дождь. Дождь прекратился на третий день — ночью, а утром на голубом небе сияло солнце, превращая капли на листьях в… Я долго думал, во что, но так и не сумел абстрагироваться от бриллиантов.

Появились бурундуки и синицы, неизвестно где скрывавшиеся от дождя. Так что завтракал я — пряники, кофе — в дружной компании.

Собираясь в деревню, надел дождевик, иначе бы промок насквозь, пробираясь между деревьями, он мне пригодился и потом, при собирании грибов. Потому как наблюдать за кукаревцами смысла не было, Валерка ошибся, указал на один дом раньше, чем следовало. Я сразу понял, почему это случилось. Каждый дом, каждая семья в деревне чем-то отличались друг от друга. И Валерка, двигаясь по улице от дома Ильи Семеныча, конечно, ориентировался по воспоминаниям, определяя местонахождение следующего подполья. И сделать это вроде бы не составляло труда, сразу же после Ильи Семеновича жил силач Махонин, он играл двухпудовыми гирями, как мячиками, носил сразу по несколько мешков муки и по праву имел прозвище — Поддубный. Дальше — Мусихины, деревенские окрестили их гусями за маленькие головы, длинные шеи и большой размер обуви. За ними — Говорины, известные бандиты, пьяницы и драчуны. Потом — Хорошевы, у них в семье было сразу два дурака, Мишка и Вовка. Мишка был тихий, спокойный, а Вовка бегал за девчонками и показывал член. С Хорошевыми соседствовал якут Мыреев, седой, как лунь, старик со страшным шрамом на лице, говорили, в молодости он охотился на медведей с одной рогатиной. Последний из убитых им медведей и оставил отметину. Рядом с Мыреевым обитал гражданин Икс, я даже не запомнил его фамилию, такой тихий, незаметный, небольшого росточка, лицо тоже не запомнил, где работал — не скажу, но точно не шофером, трактористом, киномехаником и бригадиром. Жена, такая же незаметная, работала в магазине уборщицей. Детей у них не было. Неудивительно, что Валерка не вспомнил его и принял обгоревшие останки дома гражданина Икс за место, где стоял дом Петра Андреевича Балаева.

Кладоискатели начали разбирать обгоревшие останки, а я пошел собирать маслята, в сосняке ими было все усыпано.

Недаром поход за грибами зовут тихой охотой, идешь не спеша, молча, правда, некоторые свистят, надеясь на любопытство грибов, вдруг выглянут посмотреть. Особенно интересно искать грузди и рыжики, они любят прятаться под хвоей, опавшими листьями, сучками. А вот масленок — парень простой, весь на виду, хотя и среди них встречаются хитрецы.

Маслят набрал больше, чем было нужно. Пришлось половину развесить на деревьях — пригодится зимой белкам. Пару грибов покрошил бурундукам, но те даже не притронулись — ждали, когда угощу хлебом. Себе сварганил картошку с грибами и тушенкой. Объедение. Однако наслаждаться мешали комары, иногда было столько желающих впиться в лицо, что не видел котелка…

В Жердяевку отправился лишь под вечер и появился вовремя, перемазанные сажей кладоискатели возвращались в лагерь. Сергеев с Кукаревым шли позади, оживленно беседуя, настроение у них, судя по лицам, было прекрасное — осталось одно подполье. Они не знали, какую подлянку приготовил им Валерка, с видом побитой собаки бредущий следом. Раз он ошибся сегодня, то ошибется и завтра. Знает ли Валерка, с кем связался? Наверное, уже догадался, оттого и такой унылый. Может, промашка с домами спасет ему жизнь. Неизвестно, как поступил бы с ним Кукарев, найди они золото. Но они его не найдут. Ура, ура, ура! Но вот что они после этого предпримут? Уедут или начнут искать в других домах? Я не верю, что они вот так просто отступятся. Скорей всего, поищут нового проводника.

Вечером поджег тальниковые ветки, выгнал комаров из землянки и поглазел на звезды. В свое время я чуть мозги не свихнул, пытаясь понять бесконечность. Представить, что Вселенная не имеет ни начала, ни конца, было трудно, невозможно. Хотя было ясно, за любым концом что-то должно быть. Вот и сейчас я вновь попытался представить, вот за этими звездами есть другие, потом еще и еще — это понятно, но их бесконечное продолжение… Нет.