– И машину мою не разглядел? – Черепахин мотнул головой в сторону завывающей синей машины. – Ты, дерьмо мелкое, ей стекло разбил! А машина, между прочим, совсем новая!

– Да это не я… это не мы… – лепетал Костыль. – Это вот она… – он кивнул на Илону.

– Ага, это я! – процедила Илона, торопливо застегиваясь. – И изнасиловать я сама себя пыталась… Слушай их больше, этих паразитов! Они еще не то наговорят!

Толстый Леха, который во время разговора бочком отступал, вдруг кинулся наутек. Однако Черепахин сделал шаг в сторону и перехватил его за воротник и поднял в воздух, как котенка.

– Пусти, Вася! – заверещал толстяк, дрыгая ногами и руками. – Отпусти меня, я тут совсем не при делах! Мы с Костылем оба не при делах! Это нас Витька Хорек подбил…

– Щас я с вами со всеми разберусь, – проговорил Черепахин многообещающим голосом.

Илона подобрала с земли обувную коробку, протиснулась мимо Черепахина и зашагала к своему подъезду.

Вася повернулся к ней и бросил вслед:

– Если они тебя еще хоть пальцем тронут – ты мне скажи. Только скажи – я разберусь.

– Спасибо, Вася! – искренне ответила Илона.

Только войдя в подъезд, она осознала, что мерзавец Витька украл-таки у нее сумку. И в очередной раз порадовалась, что не носит в сумке ничего сколько-нибудь ценного.

Витька Хорек отдышался и перешел на шаг.

Оглядевшись по сторонам, он достал из кармана сложенный пакет из сетевого магазина, сунул в него Илонкину сумку.

Это было у него отработано на уровне рефлексов – украв женскую сумку, нужно либо сразу забрать из нее все ценное, а саму сумку выбросить, либо спрятать ее. Ведь мужчина с женской сумкой выглядит очень подозрительно – особенно такой, как он.

Его снова дико ломало, действие таблетки, которую дал ему тот белоглазый тип, давно кончилось. Но теперь у него была, по крайней мере, надежда – тот мужик обещал хорошо заплатить за Илонкину сумку, а сумка – вот она. Ловко ему удалось провернуть это дельце. Он даже сам не ожидал, что все так просто получится.

Правда, он обещал часть добытых денег отдать Костылю и Толстому Лехе… но можно отделаться от них какой-нибудь мелочью. Ничего, обойдутся.

Теперь главное – найти того типа, заказчика.

Как он сказал? Что сам найдет его, когда дело будет сделано.

Но это же сколько придется ждать! Над ним-то, над заказчиком, не капает. То есть его не ломает, как Витьку. Ему торопиться некуда, он может появиться и завтра. А ему, Витьке, до завтрашнего дня просто не дожить. Сдохнет он без дозы.

Тут у Витьки мелькнула мысль: ведь у него – сумка Илоны. А может, у нее в сумке есть деньги или что-то ценное, что можно продать, чтобы купить у Длинного дозу?

Он огляделся по сторонам, завернул на детскую площадку, присел на край скамейки и, раскрыв пакет, запустил руку в сумку.

Вот дрянь!

Кошелька в сумке не было. Это неудивительно – Илонка девка тертая, жизнью битая, кошелек и прочие ценные вещи держит ближе к телу, чтобы не украли, тем более что сам Витька и его папаша приучили ее держать ухо востро.

Но и ничего другого, что можно продать, в сумке тоже не оказалось. Пластмассовая расческа со сломанным зубом, упаковка бумажных салфеток, пакет молока, коробка сахара, половинка хлеба… вот блин! Больше в сумке не было ничего.

Витька надорвал пакет с хлебом, вытащил краюшку, сунул было в рот – все же он давно ничего не ел, – но его тут же замутило, он выплюнул хлеб в лужу.

Да, незадача, от этой сумки никакого проку. Интересно, зачем тогда она нужна тому белоглазому?

Хотя какое Витьке до этого дело? Тот тип обещал ему заплатить за сумку – пусть платит!

Витька встал и побрел дальше, не разбирая дороги.

Ноги сами привели его на тот бульвар, где он первый раз увидел белоглазого типа. В общем, логично – где оно началось, там и кончится. Витька дошел до скамейки, сел, положил рядом пакет с сумкой, нахохлился, обхватив себя руками.

Его знобило – то ли действительно на улице было холодно, то ли это от ломки.

Он сидел, раскачиваясь и тупо глядя перед собой.

Вдруг совсем рядом прозвучал тихий, вкрадчивый голос, напоминающий змеиное шипение:

– Принес-с?

Витька вздрогнул, обернулся.

Рядом с ним на скамейке сидел тот самый тип. Та же темная куртка, те же белесые глаза под низко опущенным капюшоном.

Витьке надо бы радоваться – сейчас он получит деньги и сможет купить дозу, – но вместо радости он почувствовал страх. Уж больно неприятно выглядел этот тип. И как это он так неслышно подошел? Даже гравий не скрипнул! Голос змеиный, и передвигается бесшумно, как змея ползет, стра-ашно…

Впрочем, в Витькином положении выбирать не приходится. Да и все его прочие знакомые тоже не сахар… если честно признаться – и сам-то он не очень хорошо смотрится со стороны. А при близком знакомстве – пожалуй, еще хуже. Не зря Илонка кроме как уродом его и не называет, пожалуй, что и права она…

– Принес, – ответил он, показав глазами на пакет.

– Молодец, – белоглазый потянулся к пакету, но Витька опомнился, схватил пакет, прижал к себе:

– Э нет, сначала деньги!

– Ты ш-што? – прошипел белоглазый, и глаза под капюшоном яростно сверкнули.

Впрочем, он тут же притушил их блеск и проговорил негромко, примирительно:

– Сам подумай: я же должен убедиться, что ты принес мне то, что нужно!

– Ладно… – Витька неохотно отпустил пакет.

Белоглазый достал из него Илонкину сумку, открыл ее, заглянул внутрь.

Какое-то время рассматривал ее содержимое, потом вытряхнул все на скамейку.

Витька и так знал, что увидит: старую расческу, упаковку салфеток, пакет молока, хлеб…

Белоглазый так и так перетасовал содержимое сумки, поднял взгляд на Витьку и прошипел:

– Это вс-се?

Витька пожал плечами: мол, сам видишь.

– Больше в сумке ничего не было?

– Конечно, ничего.

– Ты ничего из нее не взял?

– Ничего. Да зачем мне что-то оттуда брать? Ты же видишь, что там одна дрянь…

– Да, действительно, зачем… – протянул белоглазый, еще раз перетасовав вещи на скамейке.

Потом поднял сумку, потряс ее, перевернул, снова потряс, прощупал изнутри и снаружи и снова бросил на скамейку. Повернулся к Витьке, сверкнул глазами:

– Ты ещ-ще с кем-то с-сговорился? Ты это кому-то продал? Признавайс-ся – продал?

– Да что ты такое говоришь! – возмутился Витька. – Кому я мог продать? Я, как только достал эту сумку, сразу же сюда пришел… хотел поскорее тебя найти. – Он перевел дыхание и торопливо, преодолевая страх перед белоглазым, проговорил: – Слушай, не знаю, что ты там хотел найти, только у нас с тобой был договор – я тебе принесу Илонкину сумку, и ты мне заплатишь. Про все остальное разговора не было. Все остальное меня не касается. Все остальное – это уже твои дела. Вот она, сумка. Я свое дело сделал – так что давай деньги – и разойдемся, как говорится, по-хорошему. Мне здесь с тобой лясы точить некогда.