— А как же, — отпарировал Гайдис, — почти каждый день его встречаю, Бог милостив, он добр ко мне. Если бы не это, пришлось бы пропадать среди ляхов, которые нас высмеивают и не любят, но вижу, что король к нам доброжелателен, поэтому боюсь портить отношения.

— Ну, — добавил, усмехаясь, Гайдис, — не только видел короля и говорил с ним, но и сделал то, что ты мне велел, так как рассказал ему о тебе.

— Что же король? — спросил я.

— Сам не знаю, что это значит, — говорил далее литвин. — Когда он узнал, что тебя взяли к епископу, лицо его изменилось и как бы гневом загорелось. Он нахмурился, топнул ногой, но затем сдержал себя. Я говорил королю, что ты рад бы ему служить. Он покачал головой, подумав. Подождав, он сказал: «Пусть будет терпелив. Сейчас нельзя… позже. Кто знает?» Даже спросил, как выглядишь, и сгодишься ли для слуги при дворе. Я говорил, что ты вырос приличным юношей.

Всё то, что мне рассказал Гайдис, хотя с одной стороны было для меня утешением, с другой мучило, потому что не обещало мне ничего так скоро, а мог ли король вспомнить обо мне, бедолаге, позже, и кто бы ему напомнил.

А тут висела надо мной угроза отправки в Сандомир.

К счастью, в то время все были так заняты — одни Иоанном Капистраном, которого ждали, другие королевской свадьбой, к которой готовились, что обо мне никто не подумал, никто не взглянул на меня.

Епископ снова торжествовал, хотя с королём продолжалась серьёзная война.

Заостряло её то, что король, как постановил, так после смерти епископа Премышльского следующего главу выбирать не допустил, а сам назначил нового.

Збышек хорошо видел, что когда однажды этот обычай сохранится, тогда король, имея своих епископов, будет управлять в костёле так же, как в стране. Епископ созвал съезд в Сандомире, где у него был свой Олесницкий воевода, подстрекая рыцарство и духовенство, чтобы королю отказали в послушании.

Король имел за собой только великополян. В Кракове на совете, когда Збигнев повторил против него угрозы, говорили, что тот перенёс их с хладнокровием и не уступил.

Я сам слышал, когда епископ не раз повторял:

— Я не доживу до этого, но вы с этим королём так легко, как с отцом его, не дойдёте до конца! Он молчит и упирается… Хоть внешне уступит, но что решил, то в сердце прячет. Беда нам, что мы не взяли Пяста и поддались на мольбу королевы-матери, когда уже был выбран Болеслав Мазовецкий.

На этом не кончилось, потому что так же, как в Премышли король назначил епископа, так теперь по смерти архиепископа в Гнезне отправил посланца в капитул, наказывая, чтобы выбрали Яна из Спрова.

Наш епископ, видя, что не сломил его, не запугал, пылал к нему ненавистью. Он не привык к тому, чтобы ему оказывали такое яростное сопротивление.

Таким образом, между замком и нашим двором дела обстояли хуже, чем когда-либо. Только одно ожидание прибытия Иоанна Капистрана, казалось, вселяет некую слабую надежду, что влияние этого богобоязненного мужа, быть может, смягчит короля, а совместные с епископом усилия в приёме его в Кракове сблизят их друг с другом.

Ксендз Збышек, однако, в замке совсем не бывал, посылал только курьера, короля избегал; два раза резко и напрасно против него выступив, уже больше не хотел напрашиваться на борьбу с этим, как его называл, молокососом.

Я в то время мало знал Казимира, и только по тому, что у нас на дворе о нём говорили, представлял себе, каким он был. Всё-таки даже в моём незрелом уме король представлялся, как муж великой силы, раз вступал в борьбу со Збышком, с тем, коего ни Ягайлло, ни даже Витовт осилить не могли.

Старый Тенчинский, Краковский воевода, упрекал его, что был молчалив, замкнут в себе и очень упрямый. Говорили, что королева-мать заклинала его и просила, чтобы помирился с епископом, и, хотя имела над ним большую власть, ничего не добилась.

Она только добилась того, что король гарантировал полякам подтверждение их привилегий, желая заполучить на свою сторону рыцарей, но в деле епископов ни на один волос не отступил.

У него уже было двое в епископских столицах, а у Збышка каждый день повторяли, что якобы перед Лутком из Бжезии тот говорил о том, что в будущем ни одного епископа капитулам выбирать не даст, ни навязывать себе в Риме.

Мы тогда ждали обещанного Капистрана, который в то время должен был находиться в Силезии. В епископе росло нетерпение… ибо во что бы то ни стало хотел привлечь в Польшу, так, что даже произошёл спор с королём, внешне прикрытый.

Браком короля епископ Збышек совсем не занимался, но, не прикладывая к нему руку, пророчил плохие последствия.

Приближались окончательные переговоры. Король на них неприязненного ему Олесницкого не вызвал. Были назначены Ян, епископ Вроцлавский, и Едрей, Познаньский, несколько панов, а из тех, что были на стороне Збышка и с ним шли, только воевода Краковский.

Накануне того дня, когда воевода должен был выезжать во Вроцлав для заключения контракта, он прибыл на ужин в епископский дворец. Я был на службе в комнате, когда Збышек поспешил к входящему, громко восклицая:

— Мой воевода, привезёте вы нам королеву или нет, будет ли её приданое составлять сто тысяч червонных золотых, или половину только, для меня это безразлично, но ежели вы мне сюда Капистрана не приведёте, пожалуй, не показывайтесь мне на глаза. Он во Вроцлаве, достаточно уже силезцев обратил, умоляйте его, упрашивайте, чтобы с вами вместе прибыл. Заберите его с собой, а когда будете уверены, что он согласится, гонца мне пришлите, чтобы мы достойно приняли святого мужа.

— Король и королева-мать мне то же самое поручили, — произнёс воевода. — Я надеюсь на Бога.

— Пусть Ян из Чижова, Ян из Конецполя и Дзержек из Рытвиян сидят над контрактом и свадебной речью, а вы Капистрана мне приобретите, — добавил епископ. — Скажите ему, с каким нетерпением мы его тут ждём. Души рвуться к нему… Хочу дожить до этого дня.

А через минуту он добросил, взволнованный:

— Король дал ему приют у Святого Креста… но я, я монастырь ему предоставлю, костёл ему построю. Пусть только приедет.

С таким поручением выехал пан воевода во Вроцлав и принял его к сердцу. Не прошло и десяти дней, как к епископу прискакал гонец с донесением от воеводы, что Иоанн Капистран вместе с послами точно прибудет в Краков.

Тогда снова те же