«Хочет знать, отчаянно хочет знать, кто эта женщина, –думал Краддок. – Интересно, испытывала ли она это желание с самого начала?У Бейкона было другое впечатление, а он человек проницательный…»

– Мы ровным счетом ничего о ней не знаем, – сказалон. – Оттого и надеялись, что нам поможет кто-нибудь из вашей семьи. Вы немогли бы? Подумайте. Пусть не узнали ее в лицо – но не догадываетесь ли, ктоона хотя бы может быть?

Он обратил внимание – не почудилось ли? – что ответпрозвучал после легкой заминки.

– Абсолютно не представляю себе.

Едва заметно манера поведения у инспектора Краддокаизменилась. Это, впрочем, мало в чем обнаруживалось – разве что голос отвердел.

– Почему, когда мистер Уимборн сообщил вам, что этаженщина – иностранка, вы сразу решили, что она француженка?

Эмма не выказала никакого замешательства. Лишь приподнялаудивленно брови.

– Разве? Да, кажется, так. Сама не знаю, откровенноговоря, просто всегда как-то принято считать, что раз иностранец – стало бытьфранцуз, пока не выяснится, какой он национальности на самом деле. У нас ведьправда большинство иностранцев – французы, вы согласны?

– Нет, не сказал бы, мисс Кракенторп. В особенноститеперь. Выбор – самый широкий. И итальянцы, и немцы, австрийцы, выходцы изСкандинавских стран.

– Да, вероятно, вы правы.

– Не было у вас каких-либо особых оснований полагать,что убитая – скорее всего француженка?

Эмма не кинулась тут же отрицать. Немного подумала и лишьтогда, почти что с сожалением, качнула головой.

– Нет. Ничего не приходит на ум.

И твердо, не отводя глаз, выдержала на себе его взгляд.Краддок оглянулся на инспектора Бейкона. Тот подался вперед, показываямаленькую эмалевую пудреницу.

– Вам не знакома эта вещь, мисс Кракенторп?

Эмма взяла пудреницу, повертела ее в руках.

– Нет. Определенно не моя.

– И вы не знаете, чья?

– Нет.

– Тогда, я думаю, у нас нет причин вас большебеспокоить – на данное время.

– Спасибо.

Она коротко улыбнулась им, встала и вышла из комнаты.Довольно-таки быстрым шагом, отметил Краддок, – или снова почудилось?Словно бы подгоняемая чувством облегчения.

– Что-то знает, вы думаете? – спросил Бейкон.

Инспектор Краддок сокрушенно вздохнул.

– Ох, всегда наступает такой момент, когда это думаешьпро каждого – что, дескать, знает чуть больше, чем готов тебе выложить.

– А так оно и есть обыкновенно, – тоном человека,умудренного опытом, заметил Бейкон. – Только чаще всего, – прибавилон, – это не имеет ни малейшего отношения к делу. Всяческая семейнаятребуха – либо когда-то оступились по дурости и дрожат, как бы это не вытащилинаружу.

– Да, знаю. Но в любом случае…

То, что собирался сказать инспектор Краддок, так и осталосьнесказанным, ибо дверь в это мгновенье распахнулась и в комнату, весь кипя отвозмущения, вломился, шаркая, старик Кракенторп.

– Дела! – начал он. – Хорошенькие творятсядела, когда в доме люди из Скотленд-Ярда и им не хватает воспитанияпереговорить в первую очередь с главой семьи! Кто в этом доме хозяин, интереснознать? Отвечайте! Кто здесь хозяин?

– Безусловно вы, мистер Кракенторп, –умиротворяюще отвечал Краддок, поднимаясь со стула. – Но мы так поняли,что вы уже сказали инспектору Бейкону все, что вам известно, а поскольку у васневажно обстоит со здоровьем, нельзя подвергать вас чрезмерному напряжению.Доктор Куимпер сказал…

– Ну, положим. Положим. Я и впрямь не могу похвалитьсякрепким здоровьем. Что касается доктора Куимпера, это сущая старая баба – нет,врач он хороший и мое состояние оценивает правильно, – но готов буквальнокутать меня в вату. А уж еда – это прямо пунктик у него. Пристал ко мне какочумелый на Рождество, когда меня немного прихватило. Что я съел? Когда? Ктоготовил? Да кто подавал? Совсем задергал! Да, может быть, со здоровьем у меняне блестяще, но оказать вам посильную помощь я способен. Убийство в моемсобственном доме – ну, пусть в амбаре, неважно! Примечательное строение, скажуя вам. Елизаветинского периода. Местный архитектор не согласен, но много ли онпонимает! 1580 год, и ни на день позже, а впрочем, мы ведь не о том… Так что жевы хотите узнать? Какова на данный момент ваша версия?

– Рановато еще для версий, мистер Кракенторп. Пока мыстараемся выяснить, кто эта женщина.

– Иностранка, говорите?

– Думаем, да.

– Тайный агент? Шпионка?

– Вряд ли, я бы сказал.

– Он бы сказал! Да они повсюду, куда ни глянь!Проникают, внедряются! Почему Министерство внутренних дел их пускает в страну –уму непостижимо! Технические секреты выпытывают, как пить дать. Вот она чемзанималась.

– Это в Бракемптоне?

– А что, кругом заводы. У меня самого один прямо заворотами.

Краддок вопросительно глянул на Бейкона. Тот отозвался:

– Металлические контейнеры.

– Почем вы знаете, что у них там выпускают на самомделе? Мало ли что вам наплетут! Ну ладно, пусть не шпионка, но тогда кто,по-вашему? Думаете, путалась с кем-нибудь из моих драгоценных сыновей? Еслитак, значит, с Альфредом. Гарольд отпадает, чересчур осторожен. А Седрикародная страна не устраивает для житья. Выходит, Альфредова бабенка. Акакой-нибудь оголтелый малый выследил ее, заподозрив, что она бегает сюда на свиданья, –и укокошил. Ну, как?

Инспектор Краддок дипломатично заметил, что это, бесспорно,версия. Но только мистер Альфред Кракенторп убитую не опознал.

– Ба! Струсил, вот и все! Альфред с рожденья трус. Нозапомните, он еще и лжец прирожденный! Врет и не краснеет. Все они никуда негодятся, мои сыночки. Стайка стервятников, ждут не дождутся, когда я умру –главное их занятие в жизни. – Он насмешливо фыркнул. – Ничего, пускайих дожидаются. Я ради их удовольствия умирать не собираюсь! Ну, если это все,чем я могу быть вам полезен… Устал я. Нужно отдохнуть.

И, шаркая, вышел из комнаты.

– Альфредова бабенка, стало быть? – недоверчивосказал Бейкон. – На мой взгляд, старик это просто выдумал. – Он намгновенье замялся. – Я лично полагаю, что с Альфредом все в порядке –скользковатый персонаж в известном отношении, однако не наш клиент. А вотнасчет этого авиатора у меня точно есть сомнения.