– А дом?

– Дом отойдет к старшему из живых к тому временисыновей или его потомкам.

– Эдмунд Кракенторп был женат?

– Нет.

– Значит, на самом деле имение достанется?..

– Следующему за ним сыну – Седрику.

– А мистер Лютер Кракенторп распорядиться им сам неможет?

– Нет.

– И капиталом тоже не владеет.

– Да.

– Довольно-таки необычная ситуация, правда? Можноподумать, – заключил инспектор Краддок, – что отец его недолюбливал.

– Угадали, – сказал мистер Уимборн. – СтарикДжосая был разочарован, что старший сын не проявляет интереса к семейномубизнесу – да и вообще ни к какому. Лютер тратил время на путешествия заграницей и коллекционирование objects d'art [2]. Старый Джосаяотносился к подобного рода занятиям крайне неодобрительно. И, соответственно,вверил свои деньги попечителям для следующего поколения.

– Ну, а пока что у следующего поколения нет никакихдоходов, помимо того, что заработают сами или захочет дать отец, а у отца естьзначительный капитал, но нет права им распоряжаться.

– Именно. И какое все это имеет отношение к убийствумолодой незнакомки иностранного происхождения не представляю себе.

– Похоже, что никакого, – легко согласилсяинспектор Краддок. – Я только хотел установить, каковы факты.

Мистер Уимборн глянул на него испытующе и, судя по всему,удовлетворенный увиденным, встал.

– А теперь, – сказал он, – я намерен вернутьсяв Лондон. Если только у вас больше нет ко мне вопросов.

Он перевел свой взгляд с одного инспектора на другого.

– Нет, сэр, спасибо.

Из холла за дверью раздался fortissimo [3]звук гонга.

– Фу, – произнес мистер Уимборн. – Не иначеусердствует кто-то из мальчиков.

Инспектор Краддок возвысил голос, стараясь перекрытьтрезвон:

– Сейчас дадим семейству спокойно поесть, но послеланча – что-нибудь в 2.15 – мы бы с инспектором Бейконом хотели вернуться икоротко переговорить с каждым из них.

– В этом, по-вашему, есть необходимость?

– Да как сказать… – Инспектор Краддок пожалплечами. – Просто на всякий случай – чего не бывает. Вдруг кто-нибудьвспомнит что-то, что косвенно поможет нам установить личность этой женщины.

– Сомневаюсь, инспектор. Очень сомневаюсь. Но, впрочем,желаю вам удачи. Повторю – чем быстрее все разъяснится в этой тягостнойистории, тем лучше для всех.

Покачивая головой, он медленно вышел из комнаты.

Люси, приехав с дознания, прямым ходом направилась на кухню,куда в самый разгар ее приготовлений к ланчу просунулась голова Брайена Истли.

– Помощник не требуется? – спросил он. – Явсе умею по дому.

Люси бросила на него быстрый, чуть озабоченный взгляд.Брайен приехал на своем маленьком спортивном «Эм-Джи» сразу на дознание, и унее до этой минуты не было времени составить о нем хоть какое-то мнение.

То, что представилось ее взору, производило достаточноблагоприятное впечатление. Добродушный молодой шатен лет тридцати с довольногрустными голубыми глазами и роскошными белокурыми усами.

– Ребятки пока не возвращались, – сказал он, входяи присаживаясь на край кухонного стола. – На велосипедах им понадобитсяеще минут двадцать.

Люси улыбнулась.

– Проявили буквально железную решимость ничего непропустить.

– Их можно понять. Шутка сказать – первое в ихкоротенькой жизни дознание, да притом, как говорится, с прямым участием роднойсемьи.

– Вы бы не слезли со стола, мистер Истли? Мне нужнопоставить туда противень.

Брайен послушно слез.

– Слушайте, этот жир горячий, как кипяток! Что высобираетесь в него класть?

– Тесто для йоркширского пудинга.

– А, старый добрый йоркшир! Значит, в меню сегодня идобрый английский ростбиф?

– Да.

– Запеченное мясо – поминальное блюдо, в сущности.Пахнет вкусно, – он одобрительно повел носом. – Вам ничего, что ямелю тут всякий вздор?

– Ну, раз вы явились помогать, то лучше быпомогали. – Она вытащила из духовки другой противень. – Вот –переверните-ка всю картошку, пусть зарумянится и с другой стороны.

Брайен с готовностью принялся исполнять.

– И все это здесь стояло на огне, покуда мы были надознании? А если бы сгорело?

– Это вряд ли. На то в духовке есть термостат.

– Электрический мозг своего рода, м-м? Верно я говорю?

Люси мельком покосилась в его сторону.

– Абсолютно. Так, теперь ставьте противень в духовку.Минуточку, держите хваталку. На вторую полку – верхняя мне нужна для пудинга.

Брайен повиновался, громко ойкнув при выполнении указаннойоперации.

– Что, обожглись?

– Чуть-чуть. Неважно. Опасная, оказывается, игра, этастряпня!

– Сами, как я догадываюсь, никогда не готовите?

– Между прочим, как раз готовлю, и очень часто. Тольконе такую еду. Яйцо могу сварить, если не забуду вовремя посмотреть на часы.Яичницу пожарить с ветчиной. Бифштекс положить на рашпер, открыть банку супа. Уменя электрическая такая штуковина дома.

– Живете в Лондоне?

– Если это можно назвать жизнью – да.

Ответ прозвучал невесело. Брайен смотрел, как Люси ставит вдуховку противень с тестом для йоркширского пудинга.

– Славно здесь, – проговорил он со вздохом.

Люси, завершив очередную стадию приготовлений,воспользовалась возможностью приглядеться к нему внимательней.

– Где здесь – на кухне?

– Да… Вспоминается кухня у нас дома в детстве.

Люси поразило, что в облике Брайена Истли сквозитнеобъяснимая, казалось бы, тоска. Рассмотрев его получше, она поняла, что он нетак молод, как ей казалось сначала. Должно быть, ближе к сорока. Трудно былосвыкнутся с мыслью, что это отец Александра. Он ей напомнил бессчетных молодыхлетчиков, которых она видела в дни войны, четырндцатилетним впечатлительнымподростком. Сама она пошла дальше и, повзрослев, освоилась в послевоенном мире– Брайен же, показалось ей, остановился, застрял на месте, отстав от времени. Ипервая же сказанная им фраза подтвердила это. Он, кстати, снова примостился накухонном столе.