Седрик улыбнулся.

– Получил телеграмму от Эммы – моей сестры. До сих порубийств у нас в имении не случалось. Обидно было бы пропустить такое событие –вот я и приехал.

– Интересуетесь криминологией?

– Зачем такие ученые слова! Просто питаю слабость кубийствам. Романчики детективные и прочее. А тут, можно сказать, детективнаяистория с доставкой на дом, такое выпадает раз в жизни! Ну, и потом подумалось,может, бедняжке Эм будет нужна поддержка – строптивый старик на руках, полицияи так далее.

– Понятно. Спортивный интерес плюс родственные чувства.Уверен, ваша сестра будет вам очень благодарна, хотя ведь и другие два брататоже приехали к ней.

– Но только не ободрять и утешать, – отозвалсяСедрик.

– Гарольд, тот совершенно сам не свой. Негожефинансовому магнату быть даже отдаленно причастным к убийству какой-тосомнительной особы.

Краддок едва заметно поднял брови.

– А, так она – сомнительная особа?

– Собственно, это надо бы у вас спросить. Мне личнофакты скорее говорят, что да.

– Я думал, может быть, у вас возникнет догадка насчеттого, кто она такая.

– Полноте, инспектор, вы же знаете, – а нет, такколлеги вам подтвердят, – что я не смог ее опознать.

– Я употребил слово «догадка», мистер Кракенторп.Возможно, вы никогда раньше не видели эту женщину, но способны догадаться, ктоона такая или кем могла бы быть?

Седрик покачал головой.

– Вопрос не по адресу. Я представления не имею. Вы,вероятно, намекаете, что она могла явиться в Долгий амбар на свидание скем-нибудь из нас? Но никто из нас здесь не живет, в доме никого не было –только женщина и старик. Или вы всерьез полагаете, будто она пришла сюда нарандеву с моим достопочтенным папочкой?

– Мы полагаем – инспектор Бейкон в этом со мнойсогласен, – что эта женщина могла в свое время быть неким образом связанас этим домом. Возможно, много лет назад. Попробуйте вернуться мысленно впрошлое, мистер Кракенторп…

Седрик подумал с полминуты и снова покачал головой.

– К нам – и мы в этом не одиноки – время от временинанимались работать женщины иностранного происхождения, но ничего подходящегоне приходит в голову. Спросите лучше у других. Они скорей будут знать.

– Обязательно спросим, не сомневайтесь. – Краддокоткинулся на спинку стула и продолжал: – Как вы слышали на дознании, времясмерти, согласно медицинскому освидетельствованию, нельзя установить совсемточно. Больше двух недель тому назад и менее четырех, что означает где-то врайоне Рождества. Вы говорили, что приезжали сюда на Рождество. Когда выприбыли в Англию и когда уехали?

Седрик задумался.

– Так, погодите… Я прилетел на самолете. Здесь был всубботу накануне Рождества – стало быть, двадцать первого.

– Летели с Майорки прямым рейсом?

– Да. Вылетели в пять утра и приземлились в полдень.

– А уехали когда?

– Назад летел в следующую пятницу, двадцать седьмого.

– Благодарю вас.

Седрик ухмыльнулся.

– Благополучно попадаю, таким образом, во временныерамки. Увы. Но, честное слово, инспектор, душить молодых женщин для меня несамый любимый вид рождественских развлечений.

– Надеюсь, мистер Кракенторп.

Инспектор Бейкон лишь неодобрительно насупился.

– В подобных действиях, согласитесь, не наблюдалось быни мира, ни в человеках благоволения [5].

С этой последней репликой Седрик адресовался к инспекторуБейкону, который в ответ ограничился невнятным мычанием. Инспектор Краддоквежливо сказал:

– Что ж, мистер Кракенторп, это все…

– И что вы скажете о нем? – спросил Краддок, когдаза Седриком закрылась дверь.

Бейкон опять промычал:

– М-м… Нахальства хоть отбавляй. Мне такой тип не подуше. Художники, одно слово, – ведут беспорядочную жизнь и запростоякшаются с непорядочными женщинами.

Краддок улыбнулся.

– А одевается как – разве это дело? – продолжалБейкон. – Ни капли уважения – появиться на дознании в подобном виде! Брюки– таких заношенных и не встретишь. А галстук – вы обратили внимание? Шнурокцветной, а не галстук. Мое мнение, если хотите знать, – такой задушитженщину и бровью не поведет.

– Ну, эту он, во всяком случае, не душил, раз непокидал Майорки до двадцать первого. А так ли это, проверить нетрудно.

Бейкон бросил на него зоркий взгляд.

– Я смотрю, вы не торопитесь оглашать истинную датупреступления.

– Да, будем темнить на сей счет покамест. Предпочитаюна ранних стадиях всегда иметь кое-что про запас на всякий случай.

Бейкон выразил кивком головы свое полное согласие.

– Чтобы в нужный момент преподнести сюрприз, которогоне ждут. Самая лучшая тактика.

– Ну, а теперь, – сказал Краддок, – поглядим,что нам скажет обо всем этом наш чинный господин финансист.

Гарольд Кракенторп, поджав губы в ниточку, высказывался обовсем этом очень скупо. Пренеприятная история, так некстати… Газеты, он опасается…Корреспонденты, как ему стало известно, уже домогаются интервью. События такогосорта… Остается лишь сожалеть…

Дробная очередь рубленых фраз закончилась. Гарольд откинулсяна спинку стула с таким выражением, будто учуял скверный запах.

Попытки инспектора вытянуть из него что-нибудь ни к чему непривели. Нет, он понятия не имеет – не может даже отдаленно предположить – ктоэта женщина. Да, он приезжал в Резерфорд-Холл на Рождество. Раньше сочельникадела не отпускали, зато провел здесь весь следующий уик-энд.

– Что ж, значит, тем и ограничимся, – сказалинспектор Краддок, завершая на том свои расспросы. Он уже решил для себя, чтоот Гарольда Кракенторпа толку не будет.

Теперь настал черед Альфреда, который вошел в комнату сбеззаботным – пожалуй, преувеличенно беззаботным – видом.

Краддок разглядывал Альфреда Кракенторпа со смутнымощущением чего-то знакомого. Этого члена семьи он уже определенно где-то видел.Или то была его фотография в газете? Что-то, подсказывала ему память, там былонечисто. Он спросил, чем Альфред занимается. Ответ Альфреда прозвучал туманно:

– В настоящий момент – страховыми делами. До недавнеговремени был связан с поставкой на рынок нового типа звукозаписывающейаппаратуры. Подлинная техническая революция. Очень прилично заработал на этом,кстати сказать.