Его техническому оснащению, современным, машинам и агрегатам может позавидовать любой завод. Недавно вступила в строй большая установка по закалке деталей токами высокой частоты. Ее вводил в строй главный энергетик завода Владимир Дудун.

На этот раз главного энергетика мы опять застали за новым делом. Вместе с электромонтером Николаем Тороповым он регулировал сложную электрическую схему. Завод готовил к пуску свою гордость – сталеплавильную электропечь.

– Печь дала первую пробную плавку, – рассказал Владимир. – Теперь дело стало за тем, чтобы наладить сложную электрическую схему автоматического управления. Все электрические ее параметры приходится подбирать опытным путем. Но через недельку, пожалуй, печь начнет работать по графику. Все управление будет вестись отсюда – с пульта…

Завод занимается, в основном, ремонтом гусеничных тракторов. Но его технические возможности, прекрасные рабочие кадры притягивают заказы из самых различных отраслей.

В механическом цехе группа рабочих склонилась над длинным широким агрегатом с эксцентриками-маховиками.

– Разойдись!

Все поспешно расходятся в стороны. Валы приходят в движение и помещение цеха наполняется пронзительным свистом. Пол начинает вибрировать.

– Это проводятся испытания большой электрической виброплиты, – объяснил нам начальник цеха. – Такого размера плиты строители заказали заводу для укладки крупных масс бетона. В конструкцию пришлось внести частичные изменения. А если вас интересует творчество местных инженеров, пройдемте дальше…

Начальник цеха показал нам удивительную машину. Представьте бульдозер на базе гусеничного трактора «С-80». Это нетрудно. А теперь вообразите, что на месте ножа находится роторное устройство – шнеки, мощная крыльчатка, выбрасывающая через трубу снег на десятки метров, – почти такое же, которое имеют железнодорожные снегоочистители. Мы увидели именно такую машину. Она предназначена для прокладки зимних дорог на промыслах и нефтеразведках. Трудно переоценить значение этой новинки.

«Новый», «новая», «новое» – этими словами пестрят страницы блокнота, посвященные ремзаводу. Но… не хочется обижать другие предприятия.

Прямо с ремзавода, одного из новых предприятий Охи, мы попали на старейшее – в центральные механические мастерские. Контора его помещается в старом, можно сказать, в историческом рубленом доме, где когда-то размещались первый райком партии и первый райисполком.

Рабочий день шел к концу. Мы боялись, что не застанем на месте ни директора, ни парторга.

У ворот мастерских группа людей, одетых в замасленные, перепачканные ржавчиной спецовки, нагружала металлолом на платформу узкоколейки.

Мы спросили у одного из рабочих, как побыстрее разыскать директора.

Человек прищурился:

– А зачем он вам?

Пришлось коротко объяснить.

– Тогда давайте знакомиться, – сказал человек в рабочей спецовке и представился: – Директор. Бегизардов, Владимир Христофорович…

– Вас, очевидно, удивило мое занятие? – спросил директор, входя в свой кабинет и вытирая руки свежим полотенцем. – Сейчас я все коротенько объясню. Как-то на партийном собрании шла речь о подготовке к зиме. Работ намечено было много, а рабочих не хватает. Кто-то вспомнил о статье в журнале «Китай». Китайские товарищи систематически привлекают администрацию и технических руководителей к физическому труду. Каждый должен отработать определенное количество часов.

Ну, у нас собрание тоже решило: все, кто не занят непосредственно на производстве, должны каждую субботу выполнять работы по подготовке к зиме. Все выходят – от директора до машинистки. Территорию в порядок привели. Забор выстроили вокруг мастерских. Да еще какой! Ведь инженеры и техники строили… Трудовые субботы стали у нас теперь традицией. И конечно, – Владимир Христофорович улыбнулся, – директору очень полезно почаще надевать рабочую спецовку…

Интересные люди, интересные встречи… Иногда в Охе нам просто везло. Так, например, удалось «поймать» Леонида Григорьевича Абрамова, человека совершенно новой профессии, чрезвычайно редко бывающего в Охе.

Работа Леонида Григорьевича связана с атомной энергией.

– Да, – подтвердил инженер, – вам сказали правильно, именно с атомной энергией. Группа, которой я руковожу, занимается радиоактивным каротажем. Здесь наше хозяйство…

И он обвел рукой комнату, заставленную аппаратурой.

– Вы знаете, что такое каротаж?.. Это один из способов разведки полезных ископаемых. Когда-то при бурении скважины с забоя поднимали образцы пород. Потом начали применять электричество, исследовать газ, поднимающийся на поверхность. Все это каротаж. Атомный – только его последнее слово…

Группа Леонида Григорьевича путешествует в тайге на поезде, на тракторе, на машине и даже пешком. Вместе с ней с буровой на буровую перевозится и все сложное хозяйство исследователей.

Своеобразные глаза и уши станции – глубинный прибор. Едва прибыв на место, молодой инженер Бронислав Драник принимается за его монтаж, в четырехметровой трубе умещается много «деликатных» деталей. Здесь смонтированы разрядные счетчики, фиксирующие излучения гамма-лучей, и усилитель. Вес снаряженного прибора превышает сто килограммов,

С помощью лебедки-подъемника «сигара» по скважине опускается на забой. Стоп! Наступает самый ответственный момент. Каротажники «отбивают забой», то есть с максимальной точностью устанавливают, на какой глубине находится снаряд. Звучит команда «Вира!», и «сигара» начинает подниматься по скважине.

Скорость ее движения невелика: она не превышает двухсот метров в час. Усиленные электрические сигналы отклоняют перо автоматического самописца.

Оказывается, все горные породы радиоактивны. Одни в большей, другие в меньшей степени. Снаряд улавливает слабые излучения и сообщает о них наверх. Этот метод называется гамма-каротажем.

Радиоактивность пород можно усилить.

– Покажите, Николай Андреевич. Это любопытно, – обращается инженер к одному из членов партии.

Соблюдая все меры предосторожности, техник Чернов достает из хранилища пружинным пинцетом «источник» – латунную капсулу величиной со швейный наперсток.

– В «источнике» находится смесь порошков двух радиоактивных элементов – полония и бериллия, – объясняет Леонид Григорьевич. – Из головной части снаряда она бомбардирует породу мощными потоками нейтронов, вызывая интенсивное ответное излучение. Такой метод называется нейтронным гамма-каротажем.

Нам показывают ленту с чернильной кривой, полученной в результате исследования. После расшифровки она расскажет о расположении пластов пород.

Применение радиоактивных веществ в каротаже исключительно перспективно. Об этом свидетельствует и такой факт. Сейчас без помощи «мирного атома» не обходится ни одна разведочная скважина.

Оха – город, рожденный Советской властью. Далеко шагнул он за свое тридцатилетие! От Ситцевых палаток – до атомной энергии.

Собираясь в путь, мы опять перелистываем блокноты. А сколько нам еще не удалось увидеть?! Целые тома можно написать об этом городе.

И они, кстати, пишутся. Работает над книгой о сахалинской нефти Кирилл Иванович Гнедин, пишет книгу о нефтяной Охе местный старожил-журналист Николай Гаврилович Клименко. В добрый путь им, как и всем, кто полюбил этот замечательный город!

Из Охи срочные газетные дела звали нас в Рыбновск. На берегу Татарского пролива уже наступили горячие дни лососевой путины. Находиться в Охе и не побывать у соседей – у рыбновских рыбаков – было невозможно.

О мотоцикле, правда, тут не могла идти речь. Единственный вид транспорта, который может доставить вас на побережье, – самолет.

Рыбновское побережье влекло нас и еще по одной