А что, если…

Но чертово «если» в контексте двух балетных замухрышек никакне вытанцовывалось. Чертово «если» выглядывало из-за забора, который был сложениз хрупких балетных косточек. Таких хрупких, что их и соплей перешибешь. БычьеСердце не мог пожаловаться на недостаток фантазии, но представить, чтосубтильная Куницына и благообразный Мюрисепп заманили светило современноготанца в ближний пригород и порешили бедолагу в каком-то лодочном кооперативе…Нет, до таких высот воображение майора Сиверса явно не дотягивало.

Из состояния глубокой задумчивости Бычье Сердце вывел МаксимВекслер.

— Все в порядке? — спросил он застенчивым,дрожащим голосом. Ни дать ни взять папаша близнецов-двоечников на ковре ушкольного директора: как там мои архаровцы, школу еще не взорвали?

— В относительном. Мне нужны телефоны обоих вашихартистов. И ваш заодно.

— Зачем? — испугался Векслер.

— Мы должны снять показания с людей, близко знавших Валевского.Кстати, в тот вечер, в пятницу… В котором часу приехали на день рожденияМюрисепп и Куницына?

— Не помню точно. Уже после одиннадцати. Я, правда,быстро ушел. У меня недавно родился сын. Это наш первенец, жена нервничает…

— А в каких отношениях были Мюрисепп и Куницына сВалевским?

— Что значит — в каких отношениях?

В прекрасных. В самых лучших… Друзья, единомышленники, однакоманда… Современный балет — вещь очень своеобразная, это вам не драматическийтеатр, где все готовы друг друга в чайной ложке утопить.

Танец, как единый организм, требует взаимопонимания, я бысказал, на молекулярном уровне…

Если Векслера не заткнуть, он перейдет на атомы.

— Я понял, Максим Леонидович… Ключи от машиныВалевского у вас? Мюрисепп сказал, что передал их вам.

— Можно просто — Максим. Да-да, конечно…. —засуетился Векслер, вынимая из ящика стола связку ключей. — Простите, радибога. Я совсем забыл о них. Ситуация, сами знаете.., так что немудрено. Тут ипоесть позабудешь, не то что про какие-то ключи.

Бычье Сердце ухмыльнулся: судя по упитанной ряхе директора,тренировок в столовой он не пропускал.

— Зачем же такие крайности, Максим Леонидович. Все подбогом ходим. Спокойнее надо быть и пищу принимать вовремя…

Ключей на диковинном, космического дизайна брелоке центральногозамка было три. Один — явно от «Лекеуса», иначе и быть не может. Другой,маленький, смахивал на ключ от почтового или абонентского ящика. Третий,ригельный, был много больше двух других.

— От чего, как думаете? — спросил Бычье Сердце,вертя ригелем перед носом Векслера.

— Думаю, от квартиры.

— Думаете или знаете?

Невинный вопрос майора снова привел Максима Леонидовича вволнение.

— Предполагаю… У нас точно такой же.

— А вы когда-нибудь были в доме у Валевского?

По лицу Векслера поползли крупные капли пота: ему смертельнохотелось сказать «нет».

— Да. Я был в доме у Валевского несколько раз. Поработе. Только по работе…

Разве это запрещено?

— Нет. Скажите, вас не удивило, что ключи от квартиры имашины Валевского находились у третьих лиц более трех суток?

— Да я же не знал об этом! Ключи Мюрисепп отдал мнесегодня, когда стало известно, что… Что произошло несчастье…

— Адрес.

— Чей адрес?

— Покойного Романа Валевского.

— Фонтанка.., кажется, пять. Рядом с цирком Чинизелли.Его окна выходят прямо на воду, квартира 27, последний этаж.

Вас сопроводить туда?

— Туда поедет бригада.

Векслер закашлялся и, все так же кашляя, протянул БычьемуСердцу визитку:

— Вот, возьмите. Телефоны Куницыной и Мюрисеппа янаписал на обратной стороне.

Даже не взглянув на самоуверенно-черный кусок картона. БычьеСердце сунул его в карман. И направился к двери. И только ухватившись за ручку,обернулся к Векслеру.

— Фамилия Антропшин вам, конечно же, ничего не говорит.

— Как вы сказали? Антропшин? — Векслер, желаяугодить страшному майору, даже выкатил глаза из орбит. — Антропшин,Антропшин… Что-то знакомое.

Вот как? Очень интересно. Бычье Сердце затаил дыхание:давай, Макс толстые ляжки, американский подпевала, вспоминай!

— Яхтсмен Вадим Антропшин, — не выдержав,подсказал Бычье Сердце.

— Погодите!.. Ну, конечно же! Яхтсмен Вадим Антропшин!Он погиб в прошлом году, летом, на регате. То ли он поскользнулся на палубе иего смыло за борт… То ли его ударило парусом… Я не помню. И честно говоря,никогда не интересовался обстоятельствами его смерти. Мы специально ездили вКрасную Горку, чтобы оттуда посмотреть на гонки…

— Кто — «мы»?

— Я и моя жена. Ей очень нравятся яхты. Импозантный видспорта.

— А Валевский?

— А что Валевский?

— Валевский с вами не ездил?

— С какой стати? Если мне не изменяет память, это былиюль. А в июле «Лиллаби» как раз находился на гастролях в Швейцарии. А что,собственно, случилось?

— Да нет, ничего. А Валевский и Антропшин могли бытьзнакомы? Может быть, с ним знакомы Мюрисепп и Куницына?

Векслер наморщил лоб, имитируя бурную мозговую деятельность.Морщить лоб было необязательно, и так все понятно: ку-ку, старичок, ну ты ислепил горбатого!

Бычье Сердце и сам чувствовал, что его заносит, но уж оченьпрочно обхватил его своими литыми ручищами мареман Антропшин — не вырвешься.

— Ума не приложу, где бы они могли пересечься… Романникогда не увлекался яхтами, это точно. А что касается Лики и Жени… Вы бы самиу них спросили.

— Уже спросил. Они никогда не слышали о погибшемяхтсмене.

— Вот видите! — почему-то обрадовалсяВекслер. — Я ведь тоже узнал о нем случайно. Из-за того, что мы с женойбыли на регате в прошлом году. Я сам бы никогда не вспомнил, если бы вы ненапомнили…

У вас ко мне все?..

Все. Аллее капут. Пообщавшись с наиболее яркими представителямитруппы современного балета, Бычье Сердце вынес одно: здесь он никакой правды недобьется. «Лиллаби» будет держать глухую оборону, и личность Романа Валевского(во всяком случае, те ее грани, которые могли бы пролить свет на убийство) таки останется за семью печатями.

* * *

…Покинуть «Лиллаби» Бычье Сердце не торопился.

Он надолго застрял возле огромного, самодовольнораздувшегося стенда с заголовком «О НАС». Под заголовком толпилось множествоотксерокопированных статей — из падкой на запах окультуренных русских портянокиностранной прессы. Бычье Сердце наивно полагал, что мода на Рос сию умерлаестественной смертью еще в начале девяностых. Но оказалось, что метастазы этоймоды все еще продолжают расползаться. Чего стоили одни только названия (в переводах,помещенных под статьями)!