– Что же ты не можешь своей девушке самооценку поднять! Запоминай слова: «Ты, душечка, во всех нарядах хороша».

Шли и балагурили. Дошли до дачи минут за двадцать. По прохладе такого дивного весеннего утра можно было и час, и два идти, не устанешь. Бросили сумки на веранде, покинули участок и пошли по тропинке гуськом за преподавателем. Тропинка вывела к заросшему прудику. Юные художники разбрелись, выбирая самые выгодные позиции.

Лида пристроилась с этюдником напротив старых полусгнивших мостков, и ей все казалось, что здесь же, где-то рядом, сидит за этюдником сам Поленов. Марк Маратович уже не единожды водил своих студентов в Третьяковку, где в зале живописи второй половины XIX века Лида подолгу стояла у картины Поленова «Заросший пруд». И хотя Марк Маратович привел их к обычному пожарному пруду дачного кооператива, который давно не приводил в порядок ответственный за противопожарную безопасность, место это оказалось живописным и романтичным. Лида работала не отрываясь от этюдника, и еще бы работала, но их позвали обедать.

После обеда кто-то уехал, кто-то вернулся за этюдник, а Лиду и увязавшегося за ней Витьку Марк Маратович пригласил навестить соседа, того самого изобретателя-фантаста.

На соседний участок они прошли напрямую через неприметную калитку в конце забора. Шли мимо отцветающих яблонь по ковру из бело-розовых лепестков, мимо гудящих кустов смородины, на которых хлопотали трудяги-шмели. Наконец тропинка вывела их к двухэтажному дому в подмосковном стародачном стиле.

– Он наверняка здесь.

Марк Маратович постучал в дверь и крикнул:

– Василий Иванович!

Лида с Витькой переглянулись. Вдруг этот Василий окажется отцом человеку, кого через сорок три года неизвестный будет фамильярно называть Василичем.

Дверь открылась. Друзья подались вперед, но на пороге никого не было. Марк Маратович зачем-то наклонился и заговорил:

– Ах ты, разбойник! Вышел встречать? Рад? Вижу-вижу, что рад. Я тоже скучал.

Тут только они заметили, что из дверей вышел черный кот. На кота Бегемота он не тянул, хотя тоже был вполне упитан. Но самыми выдающимися, в прямом и переносном смысле, у этого кота были щеки. Это были щеки не кота, но хомяка, огромного такого хомячищи, причем не пустые, а плотно набитые запасами. Кот урчал и терся о ноги художника, а тот гладил кота и чесал его за ушками и за щечками.

– Как вы уже поняли, это не Василий Иванович, а пока только Хомяк. Или, по-домашнему, Хома. Хома, где твой хозяин?

Кот, словно поняв, о ком его спрашивают, обернулся вглубь дома. И тотчас оттуда послышался голос:

– Марк, ты что стоишь на пороге? Тебя Хома дальше не пускает?

Лида с Витькой снова подались вперед. Но никто не вышел, а голос продолжал:

– Если ты просто проходил мимо, то проходи, я не обижусь, мне некогда.

– Нет, Вась, найди для меня минут десять.

Напряженное молчание. И потом, словно нехотя, Василий Иванович согласился:

– Пять! Только подожди секундочку, осталось всего два деления.

Марк Маратович подмигнул ребятам:

– Ну что я вам говорил, все изобретает и исследует. Увлеченный человек!

Наконец послышались шаги, но в третий раз подаваться вперед Лида с Витькой уже не стали – глупо, а вдруг это снова не он… И ошиблись. Совершенно неожиданно в проеме двери возник человек, взглянув на которого Лида поняла – это его портрет лежал у нее в голубой самолично связанной сумке. Портрет в молодости. Да и сейчас он был не стар, наверное, нет и пятидесяти; подумаешь, плешь проглядывает, брюшко, а так вообще приятный дядька. Только выражение лица у оригинала сильно отличалось от портрета – досадливое и раздраженное, сразу было понятно, что его отвлекли от чего-то суперинтересного.

– Хома, да у нас не один гость, а целая куча гостей! – В голосе сарказм, который скрыть не получилось. А может, он и не пытался?

Неужели Хома человеческую речь понимает? Кот тут же оставил в покое ноги Марка Маратовича и переключился на гостей. Лидины ноги ему понравились больше. Она присела и погладила кота. Рядом присел Витька. Они обменялись взглядами: Он? Он! Марк Маратович заметил эти переглядки.

– Вась, а ведь я к тебе без интересной информации не пришел бы и отрывать от твоих делений не стал бы. Познакомься, вот Лида, она только с виду простая школьница, а на самом деле… Вы раньше не были знакомы?

Василий Иванович пробежал взглядом сначала по Вите, потом остановился на Лиде.

– Нет, а должны были? – Все это его не слишком увлекало.

– Тогда как ты объяснишь, что Лида нарисовала твой портрет? – Марк Маратович кивнул на Лидину сумку, она достала рисунок. И Василий Иванович, взглянув на него, пробормотал непонятное:

– Как такое возможно? Ведь уже полгода… Или все же я?..

Ох ты ж… Чуть не напоролся. Вот бы встреча получилась! Конечно, ничего страшного: ну, работал там, теперь работаю здесь. Но лучше поменьше светиться, это же я за ними приглядываю, а не они за мной. Ни к чему лишним подозрениям возникать, а то уж больно головки у них светлые и все светлее становятся.

…Все сидели за столом, который лучше назвать верстаком, столько на нем было навалено всего того, чему не место на чайном столике, и пили чай по-быстрому, как сказал хозяин.

– Ты узнал себя? – Художник заметил, но никак не мог понять причины замешательства, в котором до сих пор пребывал ученый.

– Да, сходство, безусловно, есть. – Василий Иванович повернулся к нам, демонстрируя мужественный подбородок с ямочкой посередине. – Прости, деточка, но я до сих пор не могу понять и поверить, что такое возможно. Как можно рисовать голос. И откуда вы могли слышать мой голос? И вы уверены, что слышали именно мой голос?

– Не уверена. Вот сейчас я вас слушаю, и мне кажется, что я слышала другой голос. Но портрет-то получился ваш! Я когда его рисовала, было ощущение, что я через годы, через время к вам тянусь. Загадка мироздания, – улыбнулась Лида. – Поможете разгадать?

– Согласен, очень интересная загадка, но у меня сейчас совсем нет времени. Вы простите, но я не могу больше уделить вам внимания… – Ученый встал, давая понять, что пора бы и честь знать.

– Но у вас найдется несколько минут, чтобы показать нам, чем вы сейчас заняты?

Не-Чапаев бросил укоризненный взгляд на соседа по даче, мол, что за прилипалу ты привел.

– Деточка, у меня действительно больше нет времени. Эксперимент пришлось на паузу поставить из-за вас, мой ассистент, наверное, уже паникует.

– Ну, хоть одним глазком!

– А чего вы там не видали? Только быстро!

Василий Иванович досадливо схватил Лиду за руку и потащил в смежную комнату, которая оказалась гибридом лаборатории, конструкторского бюро, испытательного полигона и невесть чего еще. Витька в один мощный скачок догнал их в дверях, успев выхватить из бумажного кулька еще один бублик, с которыми они пили чай.