– Отвечай, какие царства принимали участие в той битве!

– Это были…

Тут Рен разбудил меня, и сон оборвался.

– Приземляемся, – тихо сказал он.

Я выглянула в окно, но не увидела внизу ничего, кроме зеленого моря джунглей.

– Куда приземляемся?

Тут самолет развернулся, а Рен показал рукой на один из иллюминаторов.

– Туда.

Утреннее солнце ударило мне в глаза, ослепив на мгновение. Потом самолет выполнил разворот вправо, и я увидела внизу сверкающую поверхность реки и грунтовую посадочную полосу. Река, судя по всему, должна была вести к нашему старому лагерю возле водопада, но никакой взлетно-посадочной полосы в этом месте я решительно не помнила.

– Откуда тут это взялось? – спросила я.

– Понятия не имею, – ответил Кишан. – Эту часть джунглей я знаю как свои пять пальцев и головой ручаюсь, что тут никогда даже поляны не было, не говоря уже о месте для посадки целого самолета!

– Держитесь, ребятки, – предупредил Мерфи. – Сейчас будет довольно жестко.

Он описал еще один круг над джунглями и начал снижаться. Я услышала, как верхушки деревьев прошелестели по брюху самолета. Когда шасси коснулись земли, наш старенький летательный аппарат с рычанием запрыгал и затрясся, грозя развалиться на куски, но Мерфи хладнокровно вырулил и остановился, а мы все благополучно выбрались наружу.

В своем письме мистер Кадам просил Рена и Кишана выкопать ему могилу в саду. Принцы в скорбном молчании унесли тело умершего вниз по склону, а мы с Мерфи и Нилимой присели в теньке, приготовившись ждать.

– Это же уму непостижимо, а? – пожаловался Мерфи. – Надо ж удумать такое – велеть похоронить себя в глуши, на краю света! Нет, вы как хотите, а я никогда этого не пойму!

Я сочувственно погладила старика по руке, но не стала его разубеждать, зато уговорила Нилиму выпить немного сока. Было очень жарко. В джунглях даже в декабре гораздо теплее, чем в самые знойные летние деньки у нас в Орегоне. Меньше чем за сутки мы переместились из гималайской зимы в тропики.

Мерфи тем временем продолжал говорить. К счастью, он не нуждался в собеседниках, потому что Нилима не проронила ни слова.

– Вы знаете, когда мы с Кадамом впервые встретились? О, это было давненько, в Китае, во время Второй мировой. Мы с ним сошлись еще до того, как Америка вступила в войну, еще до «Летающего тигра» – так называлось наше добровольческое военно-воздушное подразделение. Во время войны Кадам не раз приходил к нам на помощь в трудных случаях. Он частенько бывал за переводчика у нашего командира, старины Шеннолта. Кадам в те годы владел компанией, занимавшейся обслуживанием наших самолетов, «Кёртиссов Р-40», так что он несколько раз приезжал к нам, расспрашивал пилотов, все допытывался, что и как можно улучшить. Как-то раз, когда наш переводчик был в отъезде, Кадам предложил свою помощь. С тех пор он в каждый свой приезд непременно останавливался в штабе.

Надо мной он вечно подшучивал, все больше за мою бесшабашность, ведь я был тогда восемнадцатилетним мальчишкой из эскадрильи «Ангелы ада», влюбленным в небо и моторы. Эта страсть нас и сблизила. В жизни не встречал человека, так одержимого авиацией, как наш старина Кадам!

– Выходит, вы очень давно его знали, – прошептала я.

– Да, так и есть. Мы с ним быстро сдружились. После войны я вернулся в Штаты. Представьте, как я поразился, когда через несколько десятилетий он вдруг разыскал меня! И главное – выглядел точь-в-точь как тогда, когда мы с ним виделись в последний раз! Представляете? Сказал, что ищет пилотов для своей новой авиакомпании «Летающий тигр». Ясное дело, я ни секунды не колебался! Вот с той поры мы снова были вместе. Вы не поверите, за это время Кадам не постарел ни на денек – не то что я! Уж сколько я его пытал, все просил поделиться секретом, да он так никогда мне ничего и не рассказал…

Я посмотрела на Мерфи, не вполне понимая, к чему он клонит, но старик только добродушно расхохотался.

– Эх, да ведь за эти годы и я выучился не задавать Кадаму лишних вопросов. Секретов у него было, скажу вам, выше крыши, но я не встречал человека лучше и благороднее, чем он… Вот уж никогда не думал, что он уйдет раньше меня…

Чем больше Мерфи говорил, тем сильнее я погружалась в собственные воспоминания о мистере Кадаме. Даже Нилима слегка оживилась, слушая нескончаемый рассказ старика, и мы не заметили, как пролетело время и вернулись братья.

Кишан подал мне руку, помог подняться.

– Земля оказалась совсем мягкая, сама шла на лопату. Все это очень странно.

Рен и Кишан взяли гроб мистера Кадама, и мы медленно двинулись в сторону кладбищенского участка. Первым, что бросилось мне в глаза, был ветхий домик. Наверное, когда-то давно он был очень красивым. Обветшалая галерея соединяла домик с соседним зданием, а кругом стеной стояли разросшиеся джунгли. Крыша жилища давно прохудилась, и теперь под ней гнездились птицы, но кое-где еще виднелись остатки черепичного покрытия.

Мы пришли в маленький садик, окруженный манговыми деревьями. Обезьяны встретили нас шумной перекличкой. Несмотря на зимнюю пору, я увидела несколько сморщенных дынек и даже парочку перезрелых, гниющих тыкв.

Но вот дорожка сделала поворот, и я шумно сглотнула, увидев пустую могилу. Рен и Кишан молча высвободили тело мистера Кадама из савана и переложили в простой деревянный гроб. Он лежал в своем красивом костюме, элегантный и безмятежный, и я вдруг с содроганием поняла, что именно этот костюм был на мистере Кадаме в день нашей с ним первой встречи в цирке… Не в силах больше смотреть на него, я отошла в сторону и провела рукой по большому надгробному камню. Ползучие растения джунглей заплели надписи на камне. Земля вокруг заросла густой травой, высокие деревья бросали тень на маленькое кладбище. Это было очень тихое, очень спокойное место. В тени было прохладно, легкий ветерок шелестел листвой над нашими головами.

– Это могила нашего отца. Видимо, Кадам недавно поставил здесь этот камень. Старые деревянные надгробия давным-давно сгнили, – сказал Кишан, наклонившись, чтобы прочесть вязь слов на санскрите, высеченных на надгробии.

– Что тут написано? – шепотом спросила я, остановившись взглядом на выбитом в камне цветке лотоса.

– «Раджарам, любимый муж и отец, забытый владыка империи Муджулайн. Он правил своей страной с мудростью, зоркостью, храбростью и состраданием».

– Те же слова, что выбиты на печати!

– Да. Похоже, это почти цитата.

Рен присел перед могилой своей матери и прочитал вслух:

– «Дэчень, возлюбленная жена и мать».

Братья молча постояли перед могилой матери, и я тоже вспомнила о своих родителях. Обернувшись, я смотрела на домик, стоявший на вершине холма, и гадала, навещают ли души ушедших Дэчень и Раджарама это место, присматривают ли они за своим домом и сыновьями…