Что за ерунда? Кай потряс головой, и его сознание разделилось на свое и чужое. Видимо, после вмешательства Черного Судьи ему стали передаваться чувства человека, связанного и запертого под землей, в какой-то мокрой землянке.

Мысленно он потянулся к незнакомцу, чтоб узнать, где он и что с ним, но тот не откликнулся на зов – похоже, связь была односторонней. Звать незнакомца Кай не стал, потому что неподалеку мог быть его пленитель.

Разумом он понимал, что правильнее отсидеться в хижине лесника и идти своей дорогой, но сердце его истекало болью незнакомца, которую невозможно было терпеть, и страхом перед неопределенностью.

Главное, не передалось ни мысли, чтобы хотя бы понять, где держат пленника – одни его чувства. И что делать? Спасать непонятного человека, выполняя заветы Судьи? Или ну его к черту? Первостепенная задача – помочь Нике, собственная жизнь не в приоритете, и лишний раз рисковать, участвовать в чьих-то разборках незачем.

Кай вышел на поляну, огляделся: ни души. Зашагал к хижине, поводя стволом автомата из стороны в сторону, он старался отрешиться от чужих ощущений и сосредоточиться на окружающем.

– Эй, ты, там! – крикнули из хижины. – А ну, стоять, где стоишь, руки вверх!

Сюрприз! Кай запрокинул голову. Провалы окон были закрыты деревянными ставнями с крупными отверстиями в форме сердец, оттуда и целился незнакомец. Знать бы, кто это, он один или в хижине целый взвод.

Кай опустил ствол и поднял руки:

– Хорошо, стою. Уйти-то можно?

– Проваливай, не мешай.

– Ладно.

Кай попятился, мысленно благодаря неизвестных, что стрелять не начали. Интересно, пленник у них? По ощущениям нет, в другом месте, темном и сыром. Или он и эти люди не связаны? Черт с ними, не стоит участвовать в чужих разборках. Кай повернулся спиной к избушке и зашагал, откуда пришел, отчаянье неизвестного пленника удалось вытеснить на задворки сознания.

С убежищем ничего не получилось, и что теперь? Вспомнился парнишка, приговоренный Судьей, которого скручивали судороги. Что уготовано ему?

Кай нашел огромную кочку, где росла накренившаяся мертвая сосна, глянул на ПДА: времени осталось семь минут. Проверив возвышенность, он оббежал окрестности, потому что, если утратит дееспособность, а поблизости будет мутант, – конец. Слава богу, было чисто.

До кочки он не добежал – мышцы одеревенели, и он упал ничком. Потом – боль, скручивающая в узел. Наверное, он орал, как тот паренек. Наверное, переворачивался, потому что после очередного приступа увидел не мох, а серое небо.

Время замедлилось. Стрекоза пролетела над ним, медленно вращая крыльями. Лысый мужик со скошенным черепом тоже шел очень медленно. Сознание то гасло, то вспыхивало, Кая выгибало дугой, швыряло из стороны в сторону. Приходя в себя, он видел склонившегося лысого, который хлопал по щекам, разевал рот.

Когда наконец отпустило, никого рядом не было – лысый ушел по своим делам. Кай лежал на спине и, повернув голову вбок, смотрел, как след незнакомца наполняется водой. «Только бы ничего не украл. Если забрал АК, придется возвращаться». Морщась от боли, Кай перевернулся на бок, сел, сбросил рюкзак и огляделся. Картинка плыла, зрение удавалось сфокусировать с трудом.

Ага, вон валяется АК, рядом – красный тряпичный хвост гайки. Хорошо. Кай зажмурился, замер. Боль внутри черепа затихала, пульсируя. Так теперь будет каждый день. При мысли об этом мороз продрал по спине – Кай думал, что знает, что такое боль. По сравнению с подарком Судьи ломка наркомана – щекотка.

По мере того как в голове прояснялось, просыпалось чужое отчаянье. Кай потер виски, задумался. Хочется ли ему жить? Сейчас – непонятно, но если он спасет Нику… Она ведь не скажет спасибо, если он исчезнет. Может, Судья приводит его туда, где нужна помощь?

Чертыхнувшись, он пошел по следам лысого и вскоре опять очутился вблизи поляны с избушкой на курьих ножках. Положил рюкзак за кочку, по-пластунски пополз к крайним соснам, чтобы спрятаться за стволом и посмотреть, что происходит.

Лысый покачивался с пятки на носок и, запрокинув голову, ждал, когда по деревянной лестнице спустятся два сталкера в камуфляжах и армейских кепках, пожал одну протянутую руку, затем другую. Говорили очень тихо, Кай не разобрал слов. Сталкер повыше, с квадратным лицом и узким носом, кивнул на ноги, станцевал чечетку, похлопал по плечу коренастого круглолицего напарника с рыжей эспаньолкой, лысый усмехнулся, встал спиной к Каю, что-то передал высокому и помахал рукой. Только сейчас удалось разглядеть шевроны на погонах, значит, это вояки.

Нацепив тощие рюкзаки, они зашагали прочь, а лысый остался стоять под избушкой. Подождал, когда вояки уйдут, осмотрелся, сел на корточки, разгреб мусор. Вздрогнул, вскинул голову, взял автомат – видимо, почувствовал, что за ним наблюдают. Кай вжался в землю, хотя понимал, что с такого расстояния он незаметен.

Лысый успокоился, снова сел на корточки, уставился себе под ноги, глянул на часы, а потом откинул крышку, закрывающую вырытую под домом землянку.

Ага, вот, значит, где пленник! И что теперь? Убивать лысого и освобождать непонятно кого? А вдруг это убийца и опасный рецидивист? Да и где гарантия, что в избушке больше никого нет? В конце концов, лысый не сделал Каю ничего плохого, и он посчитал, что правильнее убраться отсюда.

Развернувшись, пополз в лес, отыскал оставленный рюкзак, сел. Никак не получалось выдавить из головы чужое отчаянье, ощущение беспомощности. Чем дальше он уходил, тем сильнее было чувство. Горло сжал соленый комок, еще немного, и хлынут чужие слезы.

Кай не умел плакать, а теперь с трудом сдерживал рыдания. Да что ж там за тютя в подвале? Аж зло взяло. Как по Зоне бегать и стрелять из-за угла, так все герои, а как трудности, так мужики превращаются в сопливых баб…

Судя по эмоциям, пленник не может быть рецидивистом и маньяком. Плюнув себе под ноги, Кай побежал назад. Вполголоса он проклинал Судью, сдабривая проклятия ругательствами. Что если эта сущность нашла себе помощника в его лице и теперь таким образом будет вершить справедливость? Было бы проще, если бы Кай знал, что лысый – преступник, достойный смерти, убивать просто так он не мог.

Проснулась совесть и напомнила о блондинке, которая скончалась в больнице, о Буряке и его осиротевшем сыне, заскребла когтями. Кай пообещал, что, если выберется, не оставит семью Буряка, будет помогать, чем может.

Голосом Судьи совесть напомнила, что он перестал видеть людей в людях, и ему ничего не стоит пристрелить лысого. Кай поймал в прицел безволосую блестящую макушку, снял автомат с предохранителя, перевел в режим стрельбы одиночными, палец лег на спусковой крючок.

Лысый привалился к одной из свай, держащих дом, закурил, прикрывая рукой огонек сигареты – привычка армейских и тех, кто побывал в горячих точках. У двоих, что покинули хижину, были шевроны, значит, работают военсталы – люди законопослушные. Или нет? Или они похитили человека и ведут его… куда?