– Он не под программой, – упавшим голосом проговорил Кай, оперся спиной о стену, сел на корточки. – Это он все затеял и решил воспользоваться ситуацией. У него рак легких, запущенная форма, и его жене очень нравился твой дом. Не друг он тебе, а Брут. Только не спрашивай, откуда я все это знаю.

На Лексуса было жалко смотреть, он побледнел, щетина будто бы встопорщилась, прорезались морщины, лицо оплыло, как свеча на солнце. Он потер подбородок, покачал головой, отказываясь верить услышанному. Он победил в этой схватке, но потерял веру в людей.

– Люби тех, кто любит тебя, – посоветовал Кай. – Виновные наказаны, мы уходим, у меня слишком мало времени. Только об одном хочу тебя попросить. Если не трудно, позаботься о моей жене. Ее зовут Вероника Литвинова, она в реанимации первой городской больницы.

– Конечно. Ты мне жизнь спас… дважды.

Очень хотелось рассказать о том, что Лексус может гордиться тем, что лично знаком с будущим Черным Судьей, но Кай чувствовал, что не в праве этого делать.

Выстрелы, доносящиеся сверху, стихли, и донесся голос Пчелки:

– Кай?! Мы сняли две цели. Что у вас?

– Два трупа, – отозвался Кай. – Спускайся, мы уходим.

На лестничной клетке Пчелка повисла у него на шее, отпрянула, устыдившись своих чувств. А потом Кай рассказал ей, что никакого заложника освобождать не надо, потому что заложник и есть главный злодей.

Десять лет спустя

Мужчина, курящий трубку в ротанговом кресле, выглядел моложе своих пятидесяти четырех. Выдыхая терпкий дым, он щурился на солнце и наслаждался криками стрижей, на лету кормящих птенцов. Стрижи кричали совершенно по-летнему.

Есть мало кому заметные приметы времен года: треск майских жуков, расправляющих крылья после спячки – апрель. Крики стрижей – преддверье июня. Раньше Лексус не придавал значения таким мелочам, теперь вся его жизнь напоминала картину, вышитую бисером ярких мгновений.

Дверь на балкон отъехала в сторону, и Ника, соломенная вдова безвестно канувшего сталкера Кая, улыбнулась ему.

Тяжелейшая травма головы прошла бесследно, женщина полностью восстановилась, единственное, что напоминало об операции – шрам, скрытый белыми, совершенно седыми волосами. Лексус помог ей встать на ноги, буквально за руку водил; поддерживал и потом, когда она затосковала по Каю, и обрел в ее лице друга.

Она приходила раз, два раза в неделю, приносила новости из Зоны и каждый раз вспоминала мужа. Сначала Лексус не говорил ей, что Кая Черный Судья приговорил к смерти, потом признался, но она все равно не поверила, она доверяла только собственному сердцу, а сердце говорило ей, что Кай вернется.

– Нет, спасибо. С утра было давление, – поморщился Лексус, и Ника села на край балкона, покачивая ногой в темно-зеленой туфельке, отхлебнула из чашки, которую держала обеими руками.

Воцарилось молчание. Лексус думал, что Нике сорок, а ведет она себя как девочка. Ника ни о чем не думала, смотрела, как по небу ползло облако, похожее на белую черепаху.

Вдалеке шелестела трасса, мяукали брачующиеся коты, по-летнему чирикали стрижи…

Пронзительно зазвонил звонок калитки, Лексус подпрыгнул в кресле и закашлялся. Раньше у него в доме часто бывали гости, и звонок не смолкал, – то артефакт принесут, то какую безделицу, – теперь он отошел от дел.

Ника посмотрела в ту сторону, но калитку закрывали высокие розовые кусты и пара деревьев.

– Открыто! – громко произнес Лексус, выдохнув дым. – Входи!

Он знал. Знал, кто это там! Умиротворение на лице Ники сменилось удивлением, глаза распахнулись, шея вытянулась. Чашка выпала из рук и покатилась по полу, пятная белый мрамор коричневой гущей. Ника вспорхнула с балкона – и через комнату, к двери.

Лексус встал, выглядывая, не вынимая трубки изо рта.

Длинноволосый мужчина средних лет остановился на полпути к дому, к нему подбежала Ника, схватила его за плечи. Мужской смех слился с женским.

– Кай, привет! – крикнул Лексус.

Мужчина запрокинул голову, помахал рукой. Ника все не выпускала его.

– Вот так! – Лексус улыбнулся от уха до уха. – Сюда идите. Не поверишь, тебя дожидается бутылка водки, которую я так и не допил в Зоне! Отметим возвращение.

Обнимая Нику, Кай поднимался по лестнице мимо мраморных статуй, оплетенных диковинными растениями. Он был свободен.