Решилась. Кивнула сопровождающим мужчинам — все хорошо, продолжайте — и заторопилась вниз по лестнице. Балансируя, стараясь, чтобы поспешность не была заметна со стороны, и пытаясь не упустить из виду огибающих стройку незнакомцев. Ближе к выходу спутники-строители окончательно отстали на два-три пролета, и Леката ускорилась, не опасаясь, что кто-то поймет, куда она бежит.

Вылетела, толкнув тяжелую дверь, резко развернулась и зацепила стоящее у входа ведро с раствором. Неудачно. С грохотом они оба повалились на землю. Леката тут же поднялась, поморщилась и с сожалением констатировала, что для нее погоня закончилась. Наступить на правую ногу оказалось почти невозможно. Боль пронзала иглой до самой шеи. Скорее всего, не случилось ничего серьезного, через час-другой отпустит, но сейчас передвигаться быстро Леката просто не могла. С тоской посмотрела на башню: останься она наверху, увидела бы, куда шел незнакомец, — махнула рукой и заковыляла к себе в шатер. Обещали привезти счета за материалы, нелишне было бы проверить, все ли в порядке.

Максис, как всегда, подкрался незаметно. Леката еще возилась с цифрами, пытаясь свести воедино количество белого камня, его доставку и стоимость всего этого добра, когда супруг осторожно чмокнул ее где-то за ухом. Сердце отозвалось задорным стуком, и на щеках выступил румянец. Леката едва уловимым жестом поправила прическу, прикидывая, не сильно ли замученной выглядит под конец дня. Непонятно отчего хотелось понравиться супругу.

Напустила на себя серьезный вид, но подняла глаза на Максиса и не смогла сдержать улыбку. Муж напоминал кота по весне: тот же предвкушающий взгляд, томные глаза и плавные движения охотника, казалось, еще чуть-чуть, и замяучит страшным голосом.

— Прогулки не выйдет, — вместо приветствия сообщила она, откладывая бумаги. — Я столкнулась с ведром и потерпела сокрушительное поражение. На ногу наступать еще больно.

— Жаль, — Максис наклонился и обнял ее за плечи. — Но скоро лето, нагуляемся еще, — поцеловал в макушку: — пойдем домой, сегодня я велел приготовить праздничный ужин.

— И что празднуем? — ухмыльнулась Леката. Надо было бы высвободиться из этих цепких объятий, но отчего-то не хотелось этого делать.

— То, что ты со мной… — прошептал Максис едва слышно.

Леката закрыла глаза. Ведь врет, шельмец, но так сладко! Как хочется отбросить сомнения и насладиться его ласковыми словами, нежными поцелуями и твердокаменной уверенностью, что «супруги Ларой» — это навсегда. Бран, когда они встречались, тоже старался понравиться, но будил лишь терзавшее плоть желание, а с Максисом хотелось быть вместе не только телом… Тряхнула головой, отгоняя нарисованные разумом иллюзии. Муж — лишь соглядатай короля, и незачем разрешать себе напрасные надежды!

Выпутавшись из паутины его рук, встала из-за стола. Вдохнула поглубже, твердо намереваясь сменить тему.

— Завтра вечером приедет человек, разбирающийся в шифрах. Посмотрим твой блокнот еще раз, — опередил ее Максис.

— Очередной шпион Русовуса? — нахмурилась Леката. Отчаянно нуждалась в помощи, но мысль, что в записях отца будут копаться люди короля, заставляла кровь кипеть от негодования.

Муж покачал головой.

— Очередной привратник, пытающийся помочь женщине с меткой сосуда. Не путай… — поправил он строго, но поймав ее взгляд, быстро смягчился.

Улыбнулся и предложил руку. Леката с благодарностью оперлась на нее. Втянула носом ставший привычным запах гвоздики, приправленной можжевельником, и поняла, что жутко соскучилась. Одернула себя: просто сказывается, что муж крутится рядом постоянно, вот и ощущается его отсутствие, как если бы не хватало мебели или одежды.

До дома добрались быстро. Даже слишком. Ужин еще не был готов. Нет, уже привели в порядок стол в кабинете Максиса, расставили посуду, принесли вино, салаты, заправки, а вот с основным блюдом вышла накладка. Запоздали с началом готовки. Слуга извинился, заверил, что к закату ужин будет, и супруги уселись на диванчике в ожидании.

— Как же ноют ноги, — простонала Леката, укладывая голову мужу на плечо, с наслаждением погружаясь в его тепло. — Вроде и ходила немного, а кажется, что за день не присела.

Максис чмокнул жену в висок, встал с дивана, подошел к двери и запер ее изнутри. Скинул куртку и, прихватив со стола бутылку с виноградным маслом, вернулся к Лекате. Опустился перед ней на колени, разогнал с ее лица непослушные прядки и горячо поцеловал в губы.

— Что ты задумал? — прошептала Леката, когда эйфория поцелуя отпустила.

— Ничего из того, о чем можно будет пожалеть, — усмехнулся Максис и, прихватив супругу за бедра, потянул к краю дивана.

Развернул, чтобы пристроиться поудобнее. Снял с нее туфли и осторожно развязал шнурки, собирающие низ штанин. Закатал шаровары жены до колен.

— Мне не по себе, — еле слышно призналась Леката. — Последний раз, когда ты разувал меня, это плохо закончилось.

— Разве? — Максис отвлекся от ног и посмотрел супруге в глаза. Прикусил губу и покачал головой. — Отлично помню, что тебе понравилось. Но если ты вдруг забыла, мы можем повторить…

— Не надо повторять! — испуганно выпалила Леката, отгоняя воспоминания о том вечере. Думать о нем, как о чем-то хорошем, не хотелось.

Максис рассмеялся в голос.

— Чую, ты насладилась сполна, раз не желаешь больше… — покачал головой. — Вероятно, я где-то недоработал. Исправлюсь, — перешел на шепот: — потому что я в тот вечер себя забыл от удовольствия. Пребывал в мальчишеской эйфории, оттого что мне досталась ты, такая нежная, трепетная, но очень жаркая…

Вылил в ладонь немного масла и, захватив в плен правую ногу Лекаты, принялся массировать ее. Он начал со ступни: уверенно и жестко растирал, гладил, мял. Задержался на пальцах, приласкав каждый в отдельности. Уделил внимание пятке. Размял сухожилие сразу над ней и занялся голенью. Леката прикрыла глаза. В его прикосновениях не было никакого кокетства или заигрывания, но в теле разгорался огонь. Страшно хотелось ощутить эти руки на груди или бедрах.

Запрокинула голову на спинку дивана, облизнула пересохшие губы. Муж не ласкал, скорее просто помогал расслабиться, но с ней творилось что-то неимоверное. Сердце колотилось как бешеное, дыхание сбилось, а губы изнывали, требуя поцелуя.

— Макс, прекрати, — призвала она к благоразумию еле слышно, но муж лишь покачал головой.

— Как же я одну ногу оставлю без внимания… Так не делается, госпожа Ларой.

Переключился на левую ступню. Леката еле сдержала стон. Лучше бы муж лез в панталоны, был бы законный повод его отшить. Посмотрела на Максиса. Ему, похоже, тоже приходилось несладко: глаза лихорадочно блестели, часто вздымалась грудь. Зажмурился и облизнул губы, когда дошел до икры. Леката глубоко вдохнула и застонала в голос. С предельной четкостью вспомнился тот их вечер, и до боли в груди захотелось повторить. Еще раз ощутить горячее единение тел и погрузиться в жаркое безумие.